Горизонты (ЛП)

— Не называй меня так. Я уже больше не Пепперминт, и я не Психошай, — произнесла Рампейдж, подняв голову, и угрюмо посмотрела на меня. — Она хотела, чтобы я жила… — буркнула Рампейдж. — Она хочет, чтобы я жила… но имею ли я на это право? Я убила своего жеребёнка. Я… я, блять, убила собственную дочь. Как мне оправиться от такого?

«Хех, и где же я это уже слышала?»

Она крепко обняла меня за плечи, и я напряглась, когда она заплакала.

— Я знаю, что это больно, Рампейдж, — мягко произнесла я, и принялась ждать, пока она держала меня в копытах. — И я знаю, что ты не хочешь продолжать, но ты нужна мне. — Она продолжила всхлипывать, сильнее сжав объятья. «Однако, держит свой гнев в узде». Я изо всех сил постаралась, чтобы мой голос продолжал звучать ровно. — Мне нужна твоя помощь. — Её всхлипы стали стихать, а я всё ждала, её гнев превращался в ненависть. — Нам нужно спасти мир. — «Покажи свою ебаную морду…»

Всхлипы прекратились.

— Нет, — выдохнула Рампейдж, сжав меня в объятьях так сильно, что аж кости затрещали. Затем она подняла голову, пристально посмотрела мне в глаза, и улыбнулась. — Мы должны дать ему покой!

«А вот и ты!»

Посмотрев в пустые, как останки мёртвой звезды, глаза Рампейдж, я прижала свой рог к её лбу и высвободила… что-то… прямо ей в мозг. Само по себе, это не было каким-либо заклинанием. Это было в той же степени магией разума, в какой жар-яйцо было высокоточным оружием. И как только она принялась сминать меня, я ударила раскалённым добела копьём из ярости, разочарования, страха, и воли прямо в омут, которым был разум Рампейдж. Ангел была похожа на тушащую зажженные мной огни маслянистую кляксу. Пылая яростью и ненавистью, я излила в голову Рампейдж абсолютно всю свою магию, которую смогла пропихнуть через рог. Здесь не было «матрицы ментального заклинания» или «сначала представь, а затем воплоти» как учили книги Твайлайт. Здесь была я, желающая сейчас лишь порвать, сжечь, загрызть, растерзать, и искоренить это отвратительное, желчное безумие внутри Рампейдж. Из глаз полосатой пони полился белый свет, когда я втиснула в неё всё, до последней капли.

Ангел отшатнулась. Я продолжила наступать. Ангел спряталась. Я принялась искать. Ангел швырнула в меня видение мёртвой Глори. Я отвергла его. Ангел посулила покой. Я потребовала действия. Всё глубже и глубже, всё жарче и жарче, моя пылающая воля гналась за ней. Она могла бы помочь мне убить Когнитум. Мне это было не нужно. Она могла бы помочь мне убить Легата! Даже самого Пожирателя! Лишь бы я остановилась. Я отказалась. Она кинула в меня, похожее на удушающее одеяло, ощущение безмятежного покоя.

— Хочешь покоя? — прокричала я в Рампейдж. — Получай!

Я прокопалась вглубь, вплоть до твёрдого маленького узелка, в который не смогла протиснуться, и, схватив каждую частичку этой склизкой, кислотной, отравленной мысли, потянула. Я рвала. Поглощала. Искореняла. С мысленной свирепостью, что превосходила по своей разрушительности взрыв любой жар-бомбы, я разорвала в клочья каждый оставшийся от неё кусочек.

А затем мой рог с хлопком выгорел, и мы с ней снова упали на пол. Налипший на рог лунный камень стал абсолютно чёрным. Он свободно осыпался под моими копытами, и я увидела, что он, расщепившись, высвободил чёрную тень, которая с писклявым, жалким воплем, улетела, влекомая потусторонним ветром.

— Блекджек, что ты сделала? — ошарашено спросила Скотч Тейп, размахивая ногами. — То есть, она вся была такая «Гррр!», а затем ты стала вся такая «бззз», и её глаза стали «вуууш», а потом вы обе «Ооох!». — И она сгорбилась, как будто мгновенно запыхалась от своего вопроса.

— Понятия не имею, — простонала я, дотрагиваясь копытом до почерневшего кончика своего рога, и вскрикнула, когда в него ударило электрическим разрядом. «Ладно, это что-то новенькое». — Я была просто очень… очень раздраженной, когда делала это, и, мне кажется, я переборщила с этим, но чем бы оно там ни было… — Я окинула взглядом закопченные почерневшие остатки лунной пыли. — Сдаётся мне, что оно сработало.

«По крайней мере, надеюсь, что сработало».

Рампейдж зашевелилась.

— А оно должно было подарить мне мозгораздирающую головную боль и заставить чувствовать себя как дерьмо? — угрюмо спросила она, садясь прямо, а затем тяжело опустилась на круп. — Патмуш если так, то браво.

— Рампейдж, я преследовала ту штуку, которая убила Хоуп, — произнесла я, пытаясь легонько постучать по рогу, и получая очередную искрящуюся волну боли, пробежавшую по моему позвоночнику. — Ой… — скривилась я, а потом посмотрела не неё. — Я с ней расправилась?

— Не знаю. Ты ушла, а затем вернулась я, и… — Уставившись в одно из оставшихся окон, она потёрла голову копытами, выглядя при этом более старой и уставшей. — Маме было бы за меня так стыдно, — пробормотала она.