Горизонты техники для детей, 1971 №7

Фердинанд II доброжелательно, ласково посмотрел на ксёндза, он был слишком тактичен, чтобы напомнить Коханьскому то, о чём хорошо знали оба: изобретение маятниковых часов приписывается голландскому учёному. Коханьский, как будто угадав мысли великого князя, спокойно заявил:

— К сожалению, я не окончил постройку маятниковых часов. Меня и так часто упрекали, даже осуждали за то, что я вместо духовных обязанностей слишком много времени посвящаю научным работам. Так было в Майнце и Бамберге, глядишь, и здесь, во Флоренции, было бы так же, если бы не опека вашего высочества. А вот Гюйгенс сконструировал и построил маятниковые часы, благодаря чему стал известным в мире. Но таких часов, как эти, ещё не видел Гюйгенс, — с улыбкой заметил ксёндз.

Коханьский повернул часы, снял заднюю крышку, и тогда князь увидел странный механизм: снизу к основанию был прикреплён полукруглый металлический брусок, над ним наподобие маятника качалась довольно широкая металлическая деталь причудливой формы, а за нею находились зубчатые колёса.

— На чём основано действие этих часов?

— О, это секрет, ваше высочество, — усмехнулся Коханьский.

— Он скрыт в оных буквах, выгравированных на крышке:

RGT. ХСО. MRSE. RIP. NAE. INS. ATE.

У князя разгорелись глаза, он любил такие загадки.

— Прошу тебя, не «поясняй анаграммы, я попробую её решить сообща с придворными.

* * *

Келья Вроцлавского монастыря была очень холодная и сырая. Грустный ксёндз Коханьский, прикрытый вытертой во многих местах шубой, вспоминал солнечную Флоренцию, Прагу, Оломоуц, где он поочерёдно был профессором математики в местных коллегиумах. Везде было теплее, и везде высшее духовенство остро критиковало Коханьского за образ жизни, какой он вёл. Ксёндз иногда целыми ночами наблюдав за кометами на небе утром опаздывал на заутреню, а во время вечерних богослужений раскладывал на полу кельи листы бумаги рисовал круги — один за другим.

Круг. Сию удивительную, таинственную фигуру невозможно заменить равновеликим квадратом, как нельзя провести прямую, равную данной окружности. А если всё-таки можно? Вот окружность с центром О, проводим диаметр АВ, через точку В проводим касательную к данной окружности…

Скрип двери и в келью входит… приор монастыря отец Капистран.

— А ксёндз всё рисует! — насмешливо замечает вошедший. — Я приношу письма.

— Может быть, от Лейбница? — обрадовался учёный.

— Я пс знаю от кого эти письма. Прошу немедля прочитать вот это, бесспорно, самое важное письмо.

Коханьский взял письмо и начал его читать.

— «16 июня 1678 года, лагерь под Львовом.

Ваше преподобие, отче Капистран!» Письмо не мне адресовано, — смутился ксендз и протянул письмо приору.

— Действительно, оно адресовано мне, но касается ксёндза. Пусть ксёндз читает дальше, — буркнул приор и спрятал озябшие руки в рукава сутаны: видимо, эта келья, в самом деле, была самая холодная в монастыре.

Коханьский снова принялся читать письмо, на щеках от волнения выступил румянец. Наконец, он поднял удивленные глаза.

— Никак не пойму. Король Ян Собеский назначил меня учителем своего сына?

— Нет ничего непонятного. Король просит прислать ксёндза в Варшаву. Нужно паковать вещи и… ваши бумажонки и как можно скорее ехать.

* * *

— Флорек, положи книжку на место, а то если приедут в Вилянов его или её королевская милость и захотят прочитать что-либо, я, придворный библиотекарь, не найду на полке нужной книги. Ведь мне не годится сказать, что это Флориан поставил исторические книги между лексиконами.

— Я положил её сбоку, потому что… хотел оставить для себя…

— Вот оно что! Покажи, что тебя так заинтересовало. «Часовое дели»? Книга, написанная мною, я не ожидал этого, — Коханьский добродушно улыбнулся. —

Я слышал, что после окончания коллегиума ты будешь изучать право.

— Так решили за меня, — ответил мальчик. — А я мечтаю быть математиком и механиком, как ксёндз. Я и другие книги ксёндза читал. Из всех наук математика — самая интересная. Решая трудную математическую задачу, я забываю обо всём на свете.

— Но с одной математики не проживёшь, дорогой, — философски вздохнул ксёндз.

— Не так давно ксёндз диктовал мне свои письма Лейбницу, он, якобы, в настоящее время — самый большой учёный, а также дал прочитать его письма. Немецкий учёный очень высоко ценит ксёндза! Он считает, что ксёндз гениально решает задачу построения квадрата, равновеликого данному кругу. В каждом письме Лейбниц просит ксёндза сотрудничать с ним. Пожалуй, признание и одобрение, выраженные таким учёным, значат больше, чем…

— Перестань философствовать, — сурово прервал ксёндз. — Берись за книги. Отец велит тебе изучать право.

Обиженный Флорек замолчал, он принялся укладывать книги на полке, искоса поглядывая на Коханьского. Заметив снова на его лице добродушную мину, мальчик как бы невзначай проронил:

— Если бы в только знал. Я уже по-разному перестав лил буквы, но ничего не выходит.

— О каких буквах ты бормочешь?

— В одной из книг ксёндз пишет о флорентийских часах и о буквах на крышке, в которых содержится тайна часов. Эти буквы я уже выучил наизусть:

RGT. ТСО. ММЕ. RIP. NAE. INS. ATE.