Горькая новь

Прискакал нарочный от Черно Ануйского отряда. Тришкин просил подождать его в Ильинском. Бесполезно прождав весь день, мы в ночь, прямо горами, выехали на перевал и в рассыпную направились в Кокую. Была абсолютная тишина, только чуть слышно передавался пароль. Чувствовалась какая - то жуть и вдруг мы натолкнулись на трупы в солдатской форме, рядом околевшая лошадь. Ещё два трупа висели на берёзе. Дозорные разведки, с левой стороны также наехали на несколько убитых солдат. Обследовали окрестности, и нашли еще десятки убитых. Команда - разведке вперёд. Под уклон быстро спустились к самой паскотине, следом почти не отстав, подошёл весь отряд. В темноте видно было, что к воротам кто - то едет, быстро его окружили. Это оказался председатель сельсовета, которому бандиты приказали собрать сухарей и привезти на стан в указанное место. Он вёл заводную лошадь, навьюченную мешками. Председатель рассказал, что двое суток назад к ним в село вошёл большой отряд, назвались партизанами. Привезли с собой троих раненых солдат и четырёх человек в крестьянской одежде да двух убитых, которых похоронили на кладбище. Раненые и сейчас лежат в домах. В отряде многие знакомы местным жителям. Набрали тёплой одежды и продукты, приказали собрать сухарей. Тут же сельский совет наши командиры превратили в раздаточную, и каждый из нас получил суточную норму сухарей. Трем раненым продотрядовцам оказали медицинскую помощь. Погода становилась всё хуже, подул сильный ветер с дождём и снегом. Кроме часовых всех разместили по квартирам. Хозяева прятались по погребам. Нас не менее десяти человек разместились в большой избе, в которой ни души. Обед готовили себе сами. Серьёзно заболели Хомутов Гаврила, Брусницин Михаил, Лебедев Парфён. Здоровье Бронникова с каждым днём тоже ухудшалось. Долго отдыхать не пришлось, по тревоге собрались к сельсовету, взяв в проводники председателя, выехали снова на перевал. В лесу были обстреляны с трёх сторон, пришлось, отстреливаясь, отходить. Была убита лошадь и ранен наш милиционер. По лесу во всех сторонах разносились крики на русском и алтайском, шла интенсивная стрельба. Не меньше выстрелов сыпались маты. Во время перестрелки подошёл коммунистический отряд Тришкина, а вскоре и Куяганский. Оба были хорошо вооружены. Банду зажали километрах в пятнадцати от Кокуи. Сам Тырышкин с полусотней бежал, часть взяли в плен. Те два отряда ушли на преследование, а наш отправили домой, было уже более половины больных. Вернувшись в Тележиху, Бронников слёг и в конце октября умер. Похоронили его на кладбище сразу за церковью. Председателем сельсовета избрали его зама Ивана Родионовича Новосёлова.

* * *

Вышибли мужика из его привычной, спокойной, тихой жизни, не давали покоя. Многие годы воевал он и с чужими, и со своими его били, и он бил. Зачерствела душа, стал хмурый и злой. Злился на всё. И на недосев, и на полуголодную семью, и на гнилое, не вовремя убранное сено, и на исхудалых лошадей, и на продразвёрстку, ведь все беды из - за неё, оголили закрома, пообщипали хозяйство. Он все надеялся, что кончится эта неразбериха. Все едят его хлеб, он сам его вывез и сдал, а семье есть нечего. Ни где на свой мучительный вопрос ответа не находил, ни кто с ним по душам не разговаривал. Снисхождения не было ни кому, ни богатому, ни бедному. Да и бедными стали уже поголовно все.

Ни кола, ни двора не было у Кирюхи Елёсихина, батрачил по чужим людям. Посеял за работу ему Рехтин десятину пшеницы, выбило её градом. Жил в работниках Михаил Натольев у Белькова Василия, и согласно договорённости, посеял ему хозяин тоже десятину пшенички, но заросла она вся овсюгом и не получил он с неё урожая. А в поселковых списках у того и у другого значилось посева по десятине, и начислено было по нескольку пудов развёрстки. Оба были посажены за не сдачу в холодный амбар на усадьбе Шмакова. Орали мужики из амбара, что они воевали не за такую Советскую власть.