Горькая полынь. История одной картины

Внезапно и шумно распахнулась дверь. Все начали оглядываться и с удивлением увидели, как в зал ворвалась раскрасневшаяся немолодая дама в темном парчовом платье, похожем на траурное, и с какими-то бумагами в руках. Метнувшись взглядом по лицам гостей, она неуклонно устремилась к музыкантам, но лишь Шеффре встал ей навстречу.

— Вы! — крикнула незнакомка, словно плюнула, привставая на цыпочках, чтобы казаться выше и значительнее при своем маленьком росте. — Он рассчитывал на вас, я на вас рассчитывала, а что сделали вы?!

Женщина швырнула бумаги в лицо кантору, и он лишь отвернулся, но ничего не сделал в ответ. А странная визитерша продолжала кричать над головами умолкнувших гостей в полной тишине комнаты:

— Вот! Видите? Вот! Опороченная репутация, и теперь каждый в этом городе будет вправе ткнуть в него пальцем из-за какой-то…

— Синьора! — предупредительно перебил ее Шеффре.

— Не смейте отрицать! Вот такова цена нынешней дружбы, верно, господин кантор?

Джен испуганно переводила взгляд с истерически хрипевшей дамы на бледного, но державшего себя в руках учителя. Он тоже пару раз посмотрел на ученика, откровенно сожалея о том, что тот стал свидетелем этой сцены.

— Мона Сарто! — выдохнула наконец донья Беатриче. — Уймитесь, здесь же дети!

Но та ее даже не услышала, продолжая выкрикивать что-то о своем муже и о суде. Клокотавшие в ее груди рыдания прорвались наружу.

— Синьора Сарто, — мягко, но твердо заговорил Шеффре, когда она стихла, чтобы перевести дух и справиться со слезами, — мы с вашим мужем были лишь знакомыми, понимаете? Я никогда не причислял его к кругу моих друзей.

— Он просил вас… именно вас — ваше слово имело бы вес…

— Я готов был помочь, но то, что прозвучало на суде… Синьора… Он не мог отрицать очевидного, и адвокат…

— Что адвокат?! Эта девка, эта дрянь…

— Она была не первой, но те молчали, — чуть шевельнув бровью, веско произнес учитель, будто все еще не теряя надежды вразумить ее.

— Она сама виновата, вертихвостка! Вы видели этих, нынешних…

— Донья Сарто, я когда-то учил Нанзиэтеллу, помню ее еще совсем маленькой девочкой, и могу поручиться…

— Да пойдите вы к дьяволу с вашим поручительством!

— Мона Сарто! — теряя терпение, вскочила хозяйка дома. — Я прошу вас уйти!

— Она уже не маленькая девочка, ей почти пятнадцать, и…

— И вы не возражали бы, если бы так же обошлись с вашей дочерью, когда ей будет пятнадцать? — вместо умолкнувшего Шеффре спросила Беатриче вкрадчивым голосом. — Убирайтесь с глаз долой и никогда больше не появляйтесь в моем доме! Ваш муж отделался слишком легко, а вы еще смеете являться и попрекать честных людей за то, что они не приняли грязь на свою совесть?! Вон отсюда!

Никогда еще Дженнаро не видела свою опекуншу такой разгневанной. Ярость хозяйки передалась и старому белоснежному коту, и когда синьора Сарто покидала зал, он отпрыгнул с ее дороги у дверей, зашипел и зарычал, метя хвостом, готовый кинуться, если она свернет в его сторону. Но та лишь хлопнула дверью.

Праздник, разумеется, был безнадежно испорчен. Шеффре путано извинился перед гостями и отошел к большому окну, выходящему в сад, а присутствующие, стесняясь глядеть друг на друга, начали прощаться под разными предлогами. Опершись локтем на раму, кантор покусывал кулак, а когда Джен подошла к нему и взяла за висящую плетью вторую руку, благодарно кивнул и, приобняв, прижал боком к своему бедру. В конце концов остались только они с доньей Беатриче и чета музыкантов. Все еще не остыв, хозяйка ворчливо распоряжалась слугами, с брезгливостью подпинывая ногой валявшиеся на полу бумаги незваной гостьи. С молчаливого одобрения мужа Франческа осторожно подошла к Шеффре и Джен:

— Ничего, синьор Шеффре, вы не расстраивайтесь. Знаете, я счастлива… мы счастливы, что судьба свела нас с таким человеком, как вы…

Учитель усмехнулся, моргнул, потом взгляд его смягчился, веки чуть наморщились, а губы растянулись в вымученной улыбке, и он ответил ей слабым кивком:

— Это взаимно, синьора Каччини… Благодарю вас.

Франческа погладила Дженнаро по макушке:

— И мы надеемся провести с вами еще много-много интересных часов. Это все, что было сейчас, пройдет и забудется. Я не знаю подробностей того, что произошло, но уверена, что вы поступили справедливо. Мы хотим пригласить вас троих на загородную прогулку, ведь будет грехом не воспользоваться такой чудесной погодой и не встретить закат в здешних диких местах, согласитесь!

Дженнаро вся сжалась в безмолвной мольбе, чтобы он ответил согласием, и Шеффре, будто почувствовав, снова кивнул. Сер Джованни велел одному из слуг уведомить их кучера о скором отъезде, и вот они впятером, сев в карету супругов-музыкантов, начали утешительную прогулку к тосканским холмам.

Джен очень хотелось хоть как-то приободрить своего опечаленного преподавателя. Подобравшись к его уху, девочка шепнула:

— Хотите, я расскажу вам сказку?

— Сказку? — будто проснувшись, переспросил он и то ли грустно, то ли ласково посмотрел на нее.