Горькая полынь моей памяти (СИ)

  – Мама, а кто этот дядя? – раздался бодрый голос Серафимы. Карима в ужасе уставилась на ребёнка, впилась взглядом, словно дыру просверливала в маленьком, четырёхлетнем тельце.

  – Равиль, – машинально ответила Эля, задвигая малышку за спину.

  Серафима в это время деловито подошла к сидящему мужчине, закрывающему лицо руками.

  – Здравствуйте, дяденька Авиль, меня Серафима зовут, в честь чудо-твор-ца, а мой папа герой!

  – Здравствуй, Серафима, – Равиль отнял ладони от лица.

  – У тебя кровь на голове, ты об полку ударился, да?

  – Об утюг.

  – И не обжёгся? – с интересом воскликнула девочка. – Мама говорит, нельзя трогать утюг – он горячий.

  – Мне повезло, он был выключен, – Равиль смерил взглядом Элю, та выставила вперёд подбородок.

  – Бедненький, – Серафима села рядом с Юнусовым и начала гладить его по плечу. – Тебе к доктору надо, он тебе зелёнкой помажет ранку, мама подует и больно не будет. Давай, я подую, – облокотилась на мужчину и начала усиленно дуть.

  – Дамы, – отозвался Юнусов. – Даже дочь героя Серафима понимает, что мне нужен врач. Не могли бы вы?..

   – Ай, – взвизгнула Карима, бросив ещё один ошарашенный взгляд на малышку, и рванула в прихожую, где оставила телефон.

Глава 49

 Дамир. Наши дни. Южное побережье

 Дамир вышел из терминала аэропорта в шесть утра. В лицо ударил привычный порывистый ветер с каплями дождя и запах моря.

  Голова немного кружилась, накатывала усталость, чувство голода. В доме родителей кусок не лез в горло, обслуживание в лоукостере предоставляло лишь минеральную воду, купленный в ожидании самолёта сэндвич пах плесенью и немытыми руками. Грязью, в которую по собственной воле снова опустился Дамир.

  Он обещал себе никогда не возвращаться к событиям того года, прятался за личиной благополучия, заталкивая выскакивающие, как балерина из шкатулки, воспоминания, с хрустальным, навязчивым звуком. Поставил точку, перешагнул лужу с миазмами, сделал всё для того, чтобы вернуться на исходную позицию.

  Эля… Эля… Эля. Эля!

  Арслан Файзулин собрал спортивную сумку и отправился восвояси. Зарима глазом не моргнула, закрывая за мужем дверь. Дамир не видел смысла сейчас, спустя годы, в принципиальной позиции матери, но знал наверняка – для того, чтобы отец нашёл дорогу домой, понадобится времени не меньше.

  Что совершил отец? Сделал тест ДНК, в котором никто не нуждался, получил незаконным путём, когда не смог купить судебное решение. Навстречу пошёл заведующий – отделение нуждалось в оборудовании, благотворительная помощь пришлась как нельзя кстати – позволил взять биоматериал для обследования. Стоила ли сраная бумага жертв? В глазах Арслана Файзулина – да. Гарантия спокойствия жены, возможность заткнуть раз и навсегда досужие домыслы, жажда вычеркнуть из жизни сына неугодную женщину, позорившую Дамира и всю семью. Как итог – потерял собственную семью.

  Пошёл бы сам Дамир на подобное? Приходилось признаться себе – чтобы оградить свою жену, детей от действительной или мнимой опасности, он пошёл бы на что угодно. И здравый смысл здесь не советчик.

  Впрочем, какую опасность могла представлять девятнадцатилетняя девушка, не имеющая представления об элементарных, для окружения Дамира, вещах? Не разбирающаяся в жизни, не представляющая последствий своих и чужих поступков. Глупой. Какой же бесяче глупой она была!

  И он.

  Пока ждал такси, набрал номер Каримы – вне зоны. Самолёт на Поволжскую землю уже должен сесть. Забыла включить телефон, не мудрено, отправилась в путь одна с двумя детьми.

  Накануне Дамир дозвонился Равилю, тот сидел в очереди в травмпункте с подозрением на сотрясение мозга, позже в приёмном покое частной клиники. «Эля приварила утюгом», – коротко прокомментировал друг.

  Эля… Эля… Эля. Эля!

  На словах «приварила утюгом» Дамиру захотелось рассмеяться, как и над сдержанной характеристикой: Ведьма. Эля, названная в честь Элизабет Тейлор, давшая кличку суке-полукровке самоеда Кирпич, может. Его Эля. Безрассудная, безбашенная, сумасшедшая!

  Подробностей происшествия Дамир не знал, лишь то, что свидетелем стала Карима, рванувшая не в больницу с мужем, а в родительский дом. «Жаль, что не убила», – фыркнула сестра в трубку перед регистрацией на самолёт. Слышался голосок Эльдара и капризный плач Ирека. Безумие – путешествовать одной с двумя детьми. Везти девятимесячного младенца после недавно перенесённой прививки. Такси, аэропорт, душный салон авиасудна. Карима никого не спросила, Дамир не стал вмешиваться. Наверное, правильнее дать женщине остыть. Вдохнуть воздух вдали от мужа, очистить мысли от гложущей обиды, дать себе возможность понять – Земля крутится вокруг Солнца, а не вокруг жены Юнусова.

  Частная клиника располагалась в соседнем городке, раскинутом по холмистой местности между морем и возвышающимися, едва видными в предрассветном сумраке горами. Дождь продолжал накрапывать, усилились порывы ветра, морем запахло острее, ярче. Двери клиники были закрыты, Дамир бесцельно потоптался у крыльца под козырьком с красной черепицей, обошёл здание, приёмный покой оказался более гостеприимным.