Горькая полынь моей памяти (СИ)

  После недолгой беседы с дежурным врачом он двинулся по широкому коридору с комнатными растениями на подоконниках, вдоль светлых стен с постерами. Звонить другу не стал, был уверен – спит. Элин номер тоже набирать не стал, разбудит и её, и Серафиму. Постовая медсестра недовольно вздохнула, быстро собралась и нацепила дежурную, максимально лучезарную улыбку на лицо.

  – Пятая палата, только пациент спит.

  – Не стану его будить, – Дамир выдавил из себя улыбку. Спасибо, что пустили, не заставили мёрзнуть и мокнуть под окнами два с лишним часа.

  Отворил неслышно дверь, заглянул в полутёмную палату. Окно с закрытыми жалюзи, угол светло-молочного стола, торец такого же шкафа. Он тихо вошёл, встал у изножья больничной кровати и встретился красноречивым взглядом с Юнусовым.

  Дамир перевёл взгляд на небольшой диванчик для сопровождающих лиц. Там, свернувшись рядом с раскинувшейся под одеялом Серафимой, спала Эля. Дамир нахмурился, посмотрел вопросительно на друга. Равиль развёл руками, встал, надел тапочки с этническим рисунком – Карима привезла, как и удобную одежду. Выполнила долг жены и уехала в родительский дом.

  Перед посадкой в самолёт он дозвонился Эле, услышал хриплый, перепуганный голос, обещавший послушно отправиться в квартиру Дамира, там закрыться на все замки и сидеть тихо. Не очень-то он поверил бессвязной речи, однако выбора не было.

  И вот. Свернувшись в немыслимой позе, свисая бёдрами с края дивана, Эля спит в палате Равиля. Дамир сглотнул горький комок, вставший в горле, не дающий вздохнуть полной грудью. Ревность?.. Она самая, как и положено – иррациональная и злая.

  – Как ты? – вместо приветствия выдавил Дамир, разглядывая расписной лоб друга.

  Говорить пришлось шёпотом, до подъёма ещё далеко, в отделении было пустынно и тихо, лишь недовольная медсестра косилась на раннего посетителя и пациента, решившего усесться в одно из кресел в зоне отдыха.

  – Я тебя прошу, забери свою женщину домой, – раздался рокот, вперемешку с тихим, неуместным смехом.

  – Что она здесь делает? – он попытался говорить отстранённо, как о тажине Алии Долматовой, получалось плохо.

  – Спит.

  Действительно, довольно очевидно – спит в неудобной позе, словно прикрывая собой ребёнка.

  – Тебе что-нибудь нужно? – опомнился Дамир. Не время и не место для ревности, угрожающе шипящей твари, разливающей яд по некогда мёртвому телу, пускающей отраву в застывшую кровь Влада Цепеша, разгоняя сердце до немыслимых оборотов. – Что произошло? – наконец справился будто бы о главном.

  Равиль пересказал то же, что накануне, опуская важные детали, без них рассказ звучал полным бредом, больным сном. Однако растекающаяся внушительная гематома по линии лба указывала на реальность происходящего. Равиль что-то скрывал, это не нравилось Дамиру, речь шла об Эле и о Кариме – женщинах, за которых он несёт ответственность.

  Он уставился в упор на Юнусова. Видел, как недовольная складка прорезает лоб друга, морщится нос, приоткрывается рот, а затем закрывается, как у сома, выловленного в полуденный зной из Волги.

  – Карима? – не смог скрыть своего удивления, когда услышал полную версию произошедшего.

  Ненормальная! Если бы прямо сейчас здесь стояла сестра, Дамир забыл бы свои благородные порывы, слова, произнесённые в доме отца, выдернул ремень из шлёвок и протянул по мягкому месту Каримы, чтобы мозги на место встали. Сестра окончательно слетела с катушек?

  – Успокойся, я сам виноват, – предупредил рвущиеся возмущения друга Равиль.

  – Виноват в том, что моя сестра не умеет думать?

  – В этом тоже, – тряхнул головой Равиль, болезненно морщась. Движение напомнило, что они сидят не в холле дома отдыха, и Юнусов здесь не отдыхает.

  – К Эле есть претензии? – задал последний вопрос.

  – Единственная просьба – забери свою женщину. Не могу спать, когда рядом посторонний человек. Эта ведьма суетится, носится, точно не шишку мне на лоб поставила, а тяжкие увечья нанесла, – фыркнул Юнусов.

  – Заберу, – ревность снова подняла склизкую голову, зашипела.

  – Эй! – Юнусов толкнул друга в плечо, попытался улыбнуться, снова зажмурился.

  – Идём, – Отделение начало просыпаться, стали появляться первые полусонные пациенты, спешно прошли два врача, кинув недовольный взгляд на посетителя, пробежала постовая медсестра, покачивая объёмными бёдрами в розовых, форменных брюках.

  – Я благодарен Эле, – тихо и серьёзно произнёс Равиль. – Она защищала Кариму.

  – От тебя? – вот уж кого не стоило защищать от мужа. Даже если бы он всыпал бестолковой женщине – был бы сто раз прав. В том, что Равиль не позволит себе поднять руку на свою маленькую, даже если она начнёт прижигать калёными иглами его шею, не было сомнений.

  – Она не могла этого знать, – ровно сказал Юнусов, пришлось с ним согласиться.

  Совсем недавно, около десяти тысяч лет назад, омертвевший, как Влад Цепеш, Дамир и сам был за секунду от мысли, что Равиль ударит бросающую в лицо проклятия жену.