Горькая полынь моей памяти (СИ)

  Ворота открылись от брелока, Эля тут же выскочила, ловя Кирпич, норовившую проскочить между колёсами, Дамир привычно ждал, когда утихомирят мохнатую морду. Выходящего из авто Дамира чуть не сбила с ног довольная Серафима, с визгом вываливающая новости за день: Эльдар сломал её кукольный замок, но она вовсе не в обиде. Он же мальчик, а что с мальчика взять, только анализы.

  Мысленно Дамир схватился за голову, в который раз подумав, садик – зло. Даже частный и самый элитный. Приведут одного ребёнка с сомнительным воспитанием – и словарный запас всего сада пополнен. Однако социум дочери необходим, тем более, через год - в первый класс.

  На крыльцо с недостроенной балюстрадой вышла Муза – бывшая соседка Эли. Дамир после первого знакомства решил, что женщина – идеальный кандидат в няни Серафимы. Муза – бывший научный сотрудник, умная и добропорядочная женщина, не имела опыта работы с детьми, зато вырастила своих, души не чаяла во внуках и искренне была привязана к Серафиме. В дальнейшем она приняла на себя обязательства присматривать за братиками Юнусовыми, и мальчишки нашли общий язык с няней.

  Может кому-то и требовалась гувернантка с восемью высшими педагогическими образованиями, Дамир помнил, сколь много дала ему эби, не закончившая и десяти классов. Муза виделась ему идеальным человеком, которому он мог доверить дочь и племянников.

  Мальчишки рванули к Кариме, им не хватало материнского внимания, ласки. Дамир мог лишь скрипеть зубами на ситуацию. Шайтан! Карима могла нанять управляющего, даже если платить придётся Дамиру или отцу. Главное – дети будут видеть мать. Игры в эмансипацию, хренов феминизм порядком злили. В мире давно всё перевёрнуто с ног на голову, но дети остаются детьми. Они всегда, при любом общественном строе нуждаются в тепле материнских рук. Ради каких благ его сестра лишает сыновей самого главного – её присутствия в их жизни?!

  Оставалось вздохнуть, скрыть раздражение, подхватить пакет из магазина и направиться в дом, по пути слушая детские визги и восторженное подвывание собаки. Эля скользнула в дверь раньше, явно с намерением испариться с глаз мужа. Переждать бурю в тишине. Не тут-то было, дорогая моя.

  – Пойдём, поговорим, – Дамир подхватил Элю под локоток, не сильно, но явно сдавливая.

  – Пакет надо разобрать, – буркнула в ответ виновница состояния Дамира.

  – Ничего с пакетом не случится, – автоматически он водрузил пакет на кухонный стол и отодвинул стоявший рядом стул. С Кирпич станется в погоне за вкусненьким свалить содержимое на пол. Она могла дотянуться и без стула, но в пёсьих мозгах это считалось моветоном. Леди требовался стул. – В спальню, – отдал он приказ, прислушиваясь к происходящему в доме. Рабочие на втором этаже. Дети во дворе. Карима не пошла за братом, видя его настроение, а Муза там, где младшее поколение.

– Переоделась, быстро, – отчеканил Дамир после того, как заволок Элю в спальню и закрыл дверь. Теперь только пожар выманит его, а Эля выйдет, когда он сочтёт нужным – после смены внешнего вида. Его жена не станет ходить с надписью «трахни меня» по улицам, перед посторонними мужиками. Пусть обижается, злится  и не разговаривает. Он переживёт. – На! – швырнул на кровать брюки из льна и первую попавшуюся футболку.

  – Да я сварюсь в этом! – Ты посмотри на неё, так и прожигает васильковым взглядом! Сварится она! Это Дамир сейчас сварится от нестерпимого желания завалить поморочку и… Зажмурился от горечи, вихрем закручивающейся в животе, растекающейся по телу. Нет! Больше он не станет переводить конфликты в горизонтальную плоскость, не станет вестись на провокации Эли.

  – Возьми, в чём не сваришься, – он рванул створку шкафа и уставился на Элю. Та обогнула Дамира, испепеляя васильковыми всполохами, встала на цыпочки, в поисках того, в чём не сварится, следом нагнулась, прогибая поясницу, выставляя напоказ упругие ягодицы. Шайтан!

  Горечь проникала в лёгкие, разгоняла кровь до неимоверных скоростей, закручивалась в ураган, заставляя слышать удары собственного сердца, а руки – подрагивать от жгучего желания прикоснуться к женскому телу.

  – Вон! – Эля показала рукой на верхнюю полку, где якобы лежала вожделенная одежда. Именно там, на самом верху, среди простыней на резинке, покрывал и декоративных подушек, убранных за ненадобностью. – Подсадишь? – она покосилась на Дамира, вильнув попкой.

  – Доставай, – конечно, он приподнял Элю, хотя правильней было поставить лестницу-стремянку, специально задвинутую в угол для такого случая.

  Через секунду Эля ладонями упиралась в зеркальную поверхность двери, а Дамир проводил рукой по её телу, поочерёдно под кружевом бюстгальтера и по внутренней поверхности бедра, там, где кожа наиболее нежная, тонкая, манящая, словно ощущая пальцами ряд бесстыжих родинок, убегающих под край белья. Другой рукой прижимал к себе извивающуюся, крутящую бёдрами, трущуюся о пах нахалку. Он чувствовал пальцами её желание, слышал прерывистое дыхание, тихий, приглушённый стон, когда скользил мизинцем под полупрозрачным кусочком ткани, выполняющим функцию трусиков.