Горькая правда художника (СИ)

Она сразу заметила его. Вот уже несколько вечеров он сидел там, на огромном камне, в стороне от людей. Он появлялся, когда спадала жара, садился и, не двигаясь, смотрел на море.

Красивый, хотя и немолодой, он часами о чём-то думал. Интересно, о чём? Что на душе у него, что с ним? Ведь приехал же он в Алупку, как и все - отдыхать?

Несколько раз видела она его на летней танцевальной площадке. Но он не танцевал. Вот так же сидел, курил и о чём-то думал. А может, слушал музыку? Зачем-то же он приходил?

Елена Николаевна решилась подойти к нему. Почему, она и сама не знала. Наверно, её поступок был бестактным, но сейчас она не беспокоилась об этом. Ей не терпелось узнать, о чём он думает.

Она вышла из воды на берег, постояла, хотела надеть платье, но передумала: от купальника оно намокнет, делать этого не стоит. Пошла по тропинке вверх так, в купальнике. Стройная, влажная от воды, она пробиралась туда, к нему на скалу.

Ухало о камни внизу море. В узком подковообразном заливчике купались отдыхающие - баловались, устраивали брызги, а здесь, наверху, было тихо. Только листья деревьев чуть шелестели, да изредка пищала проносившаяся чайка.

Он сидел в плавках, спиной к ней, был тёмен от загара и смотрел на опрокинувшуюся синь впереди. Её шагов он, должно быть, не слыхал, потому что даже не обернулся, когда вышла она из-за кустов.

Стоя сбоку от него и чуть сзади, она рассматривала его и, странно, чувствовала себя спокойно, никакой неловкости не ощущала. Она и не удивлялась этому, потому что не думала об этом. Просто вот подошла и молча наблюдала за ним.

Ему было лет 38 на вид, не меньше - в тёмных волосах его серебрились паутинки, особенно на висках. Лицо, правильное и строгое, выглядело утомлённым. Но бронзовое сильное тело с глубоким шрамом на спине - след осколка мины, определила она опытным глазом хирурга - было молодо и тренировано, с развитыми мышцами пловца или самбиста. Смотрела на него с удовольствием.

Он курил. Курил он всегда, сколько она его видела.

- Зачем вы так много курите? Воздух-то какой - только дышать! - Сказала и удивилась, как спокойно-обыденно это прозвучало.

Он обернулся к ней. Ничему не удивляясь, внимательно взглянул на неё, встретился с её доверчивым взглядом и тоже спокойно сказал:

- Садитесь... Приятно смотреть на море.

Она села. Он курил, она молчала.

- О чём это вы всё думаете? Я часто вижу вас здесь. И всё курите... - укорила она. - Ведь вредно. Я врач...

- Я знаю, хотя и не врач, - ответил он тихо.

- У вас что-то случилось?

- Нет. Просто привычка. А случилось - раньше.

- Вы... у вас... - Она замолчала.

Он повернулся к ней, доверительно улыбнулся:

- У вас такой испуганный взгляд... Вы не смущайтесь. - Он смотрел ясно, добродушно. - И вообще знайте: с незнакомыми разговаривать вовсе не трудно. В поездах, на берегу моря...

- Вы так думаете? - удивилась она.

- И особенно легко - мужчине и женщине, поверьте. Мужчина мужчину стесняется больше, потому что боится, что не будет понят. А женщина всё поймёт.

- Но отчего так? Ведь верно.

- Знакомым всего не скажешь. А тут ни к чему не обязывает: поговорим - и разъедемся. - Он улыбнулся, бросил окурок.

И она действительно почувствовала доверие к нему, что он тоже поймёт всё, что он, наверное, добрый и хороший, разве только... не очень счастливый. Это она угадала женским чутьём.

- О чём же вы тут думаете в одиночестве, если не секрет? - повторила она свой вопрос.

- Так... О разном.

- О грустном?

Она подумала, сейчас ответит "нет", и уже приготовилась спросить его, почему же тогда он такой невесёлый - отдыхать ведь приехал. Но он так не сказал.

- Море успокаивает, - ответил он. - Смотришь на него, смотришь... и думаешь: "Мо-ре!". Одно только слово - "море". И всё. Больше ничего на ум не приходит. И снова смотришь. Вот и весь восторг, вот и все чувства - в одном слове.

Эти берега... тысячелетия стоят. И первобытного человека видали, и рабство, и любовь, и смерть. Приходили скифы, греки, венецианцы, татары. Приходили новые люди... А берега и море - стояли всё так же, как и теперь - древние, мудрые и спокойные.

К примеру. Приехал сюда впервые мальчик с родителями. Допустим, ночью приехал. А утром проснулся, выглянул из окна и прошептал: "Море! Мама, море!". Дети необычайно точны в определениях своих впечатлений. И предельно сжаты. Да, так о чём это я? - Он потёр пальцами лоб.

- Приехал мальчик. В первый раз... - Она улыбнулась.

- Так вот - мальчик вырос, стал стариком и снова приехал сюда. И снова восторг: "Море!". Понимаете?

Он помолчал.

- Слышите, как скребётся оно галькой у берега - дышит? Века... Какими же тогда ничтожными становятся, как подумаешь, наши обиды, волнения, неудачи.

- Что-то от теории йогов, - рассмеялась она.

- Это скучно? - спросил он, глядя вниз.

- Нет. Просто вы, наверное, философ. И немножечко поэт.

- Художник, из провинциального театра. Пишу декорации и люблю думать.

- Мне кажется, вы как-то особенно настойчиво отстаиваете право на спокойствие и добиваетесь его.