Горькая правда художника (СИ)

- Любовь к делу и прочее - не заменят этого, - ответил он раздражённо. - Ханжа, правда, будет утверждать обратное. А заглянул бы в душу себе хоть раз честно! Может, 3 года уж как и не целовался даже, и ему хочется, да не с кем или нельзя. Для него и обыкновенный поцелуй - мечта. Можно так жить? Но нет, пытаются лучше о таком не думать и убаюкивают себя тем, что ничего особенного с нами не произошло: все так живут. Или вообще стараются не задавать совести проклятого вопроса: счастлив ли я, люблю ли? А - меня? Особенно женщины, видя всё своё счастье лишь в детях.

Закатное солнце опустилось на горизонте на воду и оплавило волны багрянцем. И небо в той стороне стало парчовым. Пищали чайки, шумело у камней море.

Художник молча курил, Елена Николаевна думала над его словами. Она никогда не задавала себе такого вопроса, не потому что боялась его, нет, просто оттого, что искренне верила, что счастлива.

Но вот задала сейчас, и как-то отчётливо вдруг поняла, что любит только своего 10-летнего сына, семейный уют, свою саратовскую квартиру, знакомых. А к мужу, рыхлому и рано постаревшему, вечно погружённому в дела, невнимательному и недалёкому - да, да, недалёкому, подумала она, чего уж скрывать - давно равнодушна, хотя и принимает его ласки, но опять же, как нечто должное, от чего никуда не денешься. Иногда, редко, они целуются: в день рождения или на 8 марта. Но и тогда всё-таки равнодушно, по обязанности, без чувства и страсти с её стороны. Вся её жизнь, все маленькие радости связаны больше с работой или праздниками, когда собираются знакомые и бывает шумно и весело, или когда изредка отправляются в театр, а на улице - снежок, нарядные прохожие.

Да, ей действительно казалось, что они с Максимом хорошо и дружно живут, не ссорятся, что так и нужно жить и что это и есть нормальная жизнь. И что так живут все нормальные семьи, и что нет тут ничего особенного. Иногда, правда, она ловила себя на смутном физическом желании - потребности целоваться, ощущении голода по поцелуям, так давно не целовалась, но она не придавала этому значения, и всё становилось на свои места. Так жила до сих пор...

Елена Николаевна сбоку взглянула на молчавшего художника и неожиданно заплакала, так ей стало жалко себя. Она, милая, красивая женщина, образованная жена и вдруг... несчастлива? Этого нельзя было перенести, и слёзы пошли обильные, настоящие и не облегчающие.

Она вспомнила себя студенткой, весёлой хохотушкой, Леночкой, прелестной девочкой, и ей стало горько, невыносимо. Сколько ребят сохло по ней! Да могла ли она тогда представить себя несчастливой? Да и теперь ещё, сейчас. Она, Елена Николаевна, врач-хирург, которую все знают и уважают, красивая женщина, и... на тебе! Жизнь-то, оказывается, не прожита, а сжёвана, так сложилось всё у неё.

- Что с вами? - испугался художник, увидев, что Елена Николаевна плачет и даже не скрывает этого. - Я вас чем-то обидел?

- Нет-нет... - вытерла она слёзы, - просто обидно, что такова жизнь. - Она помолчала. - А может, она всё-таки лучше, чем мы о ней думаем, а? Страшно... - И посмотрела на него сквозь слёзы с надеждой.

- Да, страшно, - подтвердил он. - Посмотрите, как живут простые люди, которым и мудрствовать-то некогда. Оба работают, часто - в разные смены, куча детишек. Встречаются по-настоящему только по выходным. Некогда даже подумать: счастливы ли? А это ещё страшнее.

В такой жизни, если и случается измена, то смотрят на это просто: крупно поссорятся, иногда с мордобоем, с битьём посуды, и на этом делу конец. Да и была ли там любовь, в этой измене?

Разводятся простые люди редко. В них глубоко заложено чувство ответственности перед детьми. Детей жалко, и люди терпят всё: работают до одури - потому что жить надо и кормить семью, и живут вместе - потому что от этого никуда не уйдёшь, не денешься - дети, другого жилья нет. И попирается эта мать жизни, любовь, и топчется всеми, как угодно!

- И что же, по-вашему, нужно сделать, чтобы изменить это, чтобы все люди были счастливы? Неужели нет никакого выхода?

- Обеспечьте людей по-настоящему, и вы увидите, сколько прибавится счастья, насколько поэтичней станет любовь. Да что там говорить! Сколько ещё девушек выходит замуж без любви! Одни из страха остаться в одиночестве, другие - и таких больше - от бедности, из желания как-то в жизни пристроиться. Была война, а ко многим - пора любви пришла. Опять же лишения и после войны: вон как нам всё поразрушили! Вот и идут женщины за кого попало. И сколько горя бывает потом, обиды и слёз! Сколько испорченных судеб. И у них, и у тех, за кого они выходили.

- Значит, в любви люди могут быть всё-таки счастливыми?

- Да, но это ещё не скоро, только когда окрепнет государство. А может, лишь при коммунизме.

- Вы верите, что наступит коммунизм? - удивлённо посмотрела на него. Наверно, шутит.

- Хотелось бы. Представляете, как бы всё было?

- Нет, не задумывалась о таком.