Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)

Говорю я об этом для того, чтобы объяснить такую очевидную вещь, что понятие "украинцы" охватывает всех людей, которые считали и считают себя украинцами — всех, которые когда-либо жили на свете, которые живут теперь на Украине, в Польше, в Канаде и вообще во всем мире. Следовательно, "украинцы", это очень широкое понятие, которое нельзя отождествлять с понятием "украинские националисты", "оуновцы", "бандеровцы" и тому подобное, хотя последние три приведенные категории относятся к одному синонимическому ряду. Правдой является то, что "бандеровцы" являются украинцами, правдой является то, что "украинские националисты" являются украинцами, но неправдой является то, что все украинцы являются (или были) "бандеровцами", "украинскими националистами", "оуновцами".

Автор источникового труда "Преступления украинских националистов, совершенные на польском населении на Волыни в 1939–1945 годах", Владислав Семашко, в своем докладе, прочитанном во время научной сессии 9 мая 1992 г. в Гданьске п.н. "Состояние исследований украинского террора на Волыни в 19391944 годах"[17] допускает кардинальные ошибки — ошибки в логике, когда в названном докладе говорит: В публикации… "Преступления… " преступников называем неединодушно, употребляем термины, которые употребляли авторы реляций. Так вот преступников называем: "националисты", "банды националистов", "бандеровцы", "бульбовцы", "украинская полиция", "украинцы", "украинские крестьяне", "соседи-украинцы". В четырех случаях названы фамилии преступников. Фамилии главарей встречаются намного чаще. В будущем намереваемся отказаться от использования различных определений, потому что авторы реляций, вне украинской полиции, были не в состоянии правильно определить организационную принадлежность и характер групп, которые совершали преступления. Следовательно, так как и в описаниях преступлений гитлеровских преступников, совершенных различными формациями, было принято писать немцы, так и в описаниях украинских преступников будем использовать термин "украинцы".

В связи с приведенным выше, нужно сказать следующее: Сам автор доклада говорит, что существует понятие, которым можно точно определить различные формации гитлеровцев, которые допускали преступников. Этим понятием являются "гитлеровцы". Правда, что все гитлеровцы были немцами, однако, не все немцы были гитлеровцами. Также в случае мордований, совершенных на поляках (и не только на поляках) различными формациями украинских националистов, следует употреблять общий термин "украинские националисты", если нельзя точнее определить преступников, но в любом случае "украинцы". Правдой (горькой правдой) является, что все украинские националисты были украинцами, но далеко не все украинцы были украинскими националистами.

Поэтому говорить, что поляков на Волыни убивали украинцы, это не только неточность, но это обижающая миллионы честных украинцев неточность. Я — украинец, мои родственники, приятели, знакомые украинцы, которые жили в 1939–1945 годах на Волыни — не совершали преступлений против поляков, не помогали преступникам из УПА или других националистических или возникших на основе националистических инспираций формаций. Тех, кто эти преступления совершил, следует называть "украинские националисты", если нет возможности дать детальное определение группы или формации.

Из приведенных здесь соображений я также не соглашаюсь с Казимежом Подляским, который пишет: Украинцам: прощаем и просим прощения[18]. Ни мне, ни миллионам честных украинцев нечего прощать, мы не сделали ничего плохого полякам. Простить можно украинским националистам, отделам УПА, украинской полиции, дивизии СС "Галичина", и то, по моему мнению, при условии, что они в какой-то форме признают свою вину, покаются. Без признания вины, без покаяния различные разговоры об извинении будут пустыми словами. Немецкий народ допустил НСРПГ и Гитлера к власти, тот же народ, устами представителей своей власти, признал свою вину, покаялся. Поэтому и могли польские епископы сказать в адрес немецкого народа: "Извиняем и просим прощения".