Горькая радость

— Мой достопочтенный зять действительно герой. Рим строился не за один день, и наша больница не исключение, но он по крайней мере начал что-то делать и вряд ли остановится, пока не доведет все до конца. Деньги на это есть. — Эдда с теплотой — почему не с любовью? — посмотрела на Джека. — Благодаря тебе у нас будут свои кирпичи. Никто и не подозревал, что в Корби есть глина.

— Старый Том знал об этом. В Корби земля неплодородная, поэтому он не расширял свои владения в ту сторону. Ее вообще никто не хотел брать.

— Как ты думаешь, Джек, куда метит Чарли?

— Не понял.

— Он вряд ли ограничится Корундой. Ты не заметил, что все его добрые дела имеют политическую подоплеку? Когда он узнал, что обитателям Вест-Энда не на чем добираться до Корби, чтобы делать там кирпичи, он поехал в Сидней и купил старый двухэтажный автобус. Наши местные механики будут счастливы поддерживать его в рабочем состоянии, если проезд станет бесплатным — неплохо придумано, правда? Чарли вполне по карману купить новый автобус и платить механику. Но если он надумает баллотироваться в парламент, за него проголосует весь Вест-Энд, к какой бы партии он ни примкнул. Он создал новые рабочие места и обеспечил к ним проезд. И все это обошлось ему в какую-то сотню фунтов.

— Тебе не кажется, что ты торопишься с выводами?

Эдда громко фыркнула:

— Ты только посмотри, что делается у нас в стране! В Сиднее митингуют безработные, и их разгоняет полиция, федеральное правительство, это скопище идиотов, перекладывает ответственность на штаты и не находит ничего лучше, чем объявить, что один из директоров Банка Англии осчастливит нас своим приездом, чтобы дать совет, что делать с экономикой. Западная Австралия снова пытается отделиться, и я желаю им успеха — хуже, чем сейчас, им уже не будет. Австралийский фунт обесценивается, а Джимми Скаллин дал пинка государственному казначею, потому что тот оказался жуликом! И это правительство, я тебя спрашиваю? Нет, это нечто жалкое и ничего, кроме презрения, не вызывающее.

— Мне так нравится, когда ты негодуешь, — засмеялся Джек, целуя Эдде руку. — Насчет политики ты совершенно права, но как именно Чарли Бердам собирается вписаться в этот пейзаж?

— Не будь болваном, Джек. Я же тебе уже сказала. У него большие политические амбиции, мне кажется, он нацелился на федеральный парламент в Канберре. Достопочтенный Чарлз Бердам, премьер-министр Австралии. Но пока я не вижу, к какой партии он примкнет. Учитывая происхождение и состояние, он должен быть тори, но у него духовное родство с рабочим классом, так что ему прямая дорога в правое крыло Лейбористской партии.

— Но он не может быть премьер-министром! — в ужасе воскликнул Джек. — Он ведь помми, а не местный!

Эдда насмешливо посмотрела на него:

— На этот счет в нашей конституции нет никаких ограничений, хотя их следовало бы ввести, как это сделали американцы. Амбициозного политика вряд ли остановит английское происхождение.

— Ты права. Об этом будут умалчивать или вообще замнут.

Возвращаясь домой в конце июля 1930 года, Бер Ольсен приехал в Корунду на дневном сиднейском поезде в вагоне второго класса, а потом три мили шел пешком к своему желто-зеленому домику на Трелони-уэй, с трудом таща чемодан, словно он весил не меньше тонны. Он низко надвинул шляпу, чтобы скрыть под полями красные, распухшие от слез глаза. Поезд шел пять часов, останавливаясь на каждой станции, и за это время он выплакался всласть. И что за дело, если его слезы видели попутчики? Их было не так уж много — в те дни мало кто мог позволить себе билет даже во второй класс. Теперь не мог позволить и он, но желание как можно скорее попасть домой пересилило соображения экономии. Еще успеет потаскаться по пыльным дорогам с убогим скарбом в руках.

Сыновья играли на заднем дворе — поднимаясь на веранду, Бер слышал их счастливые голоса и внутренне сжался от предстоящей встречи. Грейс была на зеленой веранде, он слышал, как она там напевает. Как же она любит этот райский уголок!

— Грейс! — позвал он из гостиной, уронив на пол чемодан.

— Бер! О, Бер! — воскликнула она, вбегая.

Повиснув у него на шее, она чмокнула его в небритый подбородок.

— Я не слышала, как ты подъехал. Ты оставил машину на улице?

— Нет больше машины, — с трудом выговорил он, снимая шляпу.

Взглянув мужу в лицо, Грейс вздрогнула:

— Что случилось, Бер?

— «Перкинс» разорился, — безжизненным тоном сообщил он. — Теперь у меня нет ни работы, ни машины, ни выходного пособия. Только почетный диплом лучшего продавца в Австралии. Я больше не буду продавать вещи, без которых люди могут обойтись. Да мистер Перкинс меня и не просит. У них полный обвал.

Обняв мужа за талию, Грейс повела его в свой зеленый рай, усадила в плетеное кресло и, придвинув стул, села рядом, взяв его руки в свои.

— Ты найдешь другую работу, — сказала она, глядя в его заплаканные глаза.