Горькая радость

— Сейчас уже ясно, что независимость сыграла с Австралией злую шутку, — начал сэр Отто. — Без строгого контроля британских губернаторов и при заоблачном спросе на шерсть и золото федеральное правительство и власти штатов пустились во все тяжкие и стали бездумно расходовать средства. Вы знаете, как подскочил спрос на австралийскую шерсть во время войны? Овцы практически подняли страну на своих спинах! В 1925 году никто и думать не мог, что благоденствие когда-нибудь закончится, а следовало бы.

— Понимаю, — медленно произнес Чарлз. — Прошу вас, продолжайте, Отто.

— Власти штатов последние десять лет только и знали, что транжирить деньги — федеральному правительству хотелось быстрых успехов, но без всяких административных усилий. Ввиду того, что в Западной Австралии имеется золото и другие ископаемые, в Канберре решили всячески препятствовать ее отделению, невзирая на все ее телодвижения. В результате этому штату стали выделять непропорционально много денежных средств, чтобы хоть как-то его урезонить.

Сэр Отто сложил кончики пальцев и строго посмотрел на собеседника; он явно любовался собой.

— Естественно, что больше всего денег тратил самый густонаселенный штат. Новый Южный Уэльс, которому из-за гигантского финансового давления Перта и Мельбурна Канберра вечно недоплачивала. Поэтому он брал колоссальные кредиты в лондонском Сити, чтобы финансировать свои амбициозные программы общественных работ. И сейчас этот штат опасно близок к дефолту. Другие находятся в менее отчаянном положении, хотя тоже ходят по тонкому льду. Поэтому мои коллеги в Банке Англии опасаются, что федеральное правительство может объявить дефолт.

— Вы должны знать, Отто, скажите мне, какова общая задолженность? — с замиранием сердца спросил Чарлз.

— Порядка тридцати миллионов фунтов в год.

— Черт! Представляю, сколько набежало процентов.

— Это зависит от того, когда был выдан кредит.

— Да, разумеется. Продолжайте, пожалуйста.

Сэр Отто пожал плечами:

— Вот почему я здесь. Пришлось совершить это кошмарное путешествие. Несколько месяцев только на одну дорогу. Однако я надеюсь припугнуть здешних политиков, чтобы вели себя прилично. Если получится, значит, время было потрачено не зря.

— А что вы думаете о стране в целом, если, конечно, можно делать какие-то выводы после столь кратковременного знакомства? Я знаю, некоторые федералы пришвартовались во Фримантле, чтобы начать действовать.

Сэр Отто поджал губы.

— Прежде всего я считаю, что Австралия слишком много о себе возомнила. И потом, здесь неприлично высокий уровень жизни. Работающий люд чересчур хорошо живет! Зарплаты у них явно завышены, и они слишком многого хотят от жизни. Короче, они должны знать свое место.

— Понятно. И что вы предлагаете?

— Безоговорочную выплату иностранных долгов, и прежде всего процентов. Режим строжайшей экономии. Власти всех уровней, вплоть до городских, должны немедленно прекратить финансирование общественных работ, сократить количество государственных служащих и урезать им зарплаты. И снизить все социальные выплаты — от пособий по безработице до пенсий. Австралийский фунт агонизирует и, по нашим предположениям, вскоре упадет на треть. Если уж не выплачивать проценты, так по государственным облигациям — насколько я понимаю, австралийские держатели получают по ним девять процентов. Внутренние заимствования не являются проблемой, речь идет только об иностранных.

Чарлз долго молчал, хмуро поглядывая на пальцы сэра Отто, и вдруг встряхнулся, как собака, вылезшая из воды.

— Ах, Отто! Боюсь, что, кроме улыбок, вы от них ничего не добьетесь. Вы предвестник апокалипсических несчастий — уже сейчас ясно, что Великая депрессия больше всех затронула именно Австралию.

— Вы ошибаетесь: Австралия на втором месте. Больше всех пострадала Германия. Военные репарации разорили ее вконец. Франция жаждет крови.

— Франция и Германия переругиваются через Рейн уже две тысячи лет, а чем виновата Австралия, всего-навсего пытающаяся улучшить жизнь рабочего человека? Но, видимо, Лондон считает это непростительным легкомыслием.

Разочарованный Чарлз решил не задерживаться в Мельбурне. На следующий день он затемно отправился на вокзал, где сел на дневной поезд до Сиднея. Он был так расстроен, что чуть не забыл пересесть на другой поезд в Элбери-Вогонда, на границе штата. Виктория и Новый Южный Уэльс имели разную ширину рельсовой колеи. Во все времена и до обретения независимости, и после него австралийские штаты вели себя как самостоятельные государства. Сходя с поезда в Корунде, Чарлз подумал, что Австралия, подобно США, должна иметь население, соответствующее ее необъятным просторам. В реальности же все ее более чем скромное население было втиснуто в шесть огромных городов на побережье, оставляя пустынными миллионы квадратных миль внутренних территорий. Корунда считалась крупным городом, но там было всего 50 000 жителей.

«Но все же я чему-то научился», — подумал Чарлз, оглядывая по-прежнему заснеженную Корунду.

— Я так и не смог с этим разобраться, — сказал он Китти, удивленной и обрадованной его ранним возвращением.