Горькая радость

— Люди моего положения обычно имеют друзей среди влиятельных политиков, что позволяет им посещать подобные мероприятия, хотя это не совсем мой случай. Меня лично пригласил сэр Отто.

Китти присела на краешек стула.

— А кто он, этот сэр Отто? Какой-нибудь немецкий колбасник?

— Сэр Отто Нимейер один из руководителей Банка Англии и мой старый приятель по Лондонской бирже. Больше я о нем ничего не знаю, моя прекрасная Китти, но умираю от любопытства, зачем он к нам пожаловал.

— Твой интерес вполне понятен. Он весьма важный господин и приехал совсем не зря. Иначе зачем тащиться пять недель в душной каюте, страдая от скуки и морской болезни? Правда, его каюта наверняка на верхней палубе, где дует ветерок, причем по левому борту, а обратно он поплывет на правом. Но все равно солнце на море безжалостное.

Чарлз с удивлением посмотрел на жену:

— Можно подумать, ты сама плавала в Англию. Левый борт сюда, правый борт обратно, откуда ты это взяла?

— Да все дело в солнце, дурачок! — улыбнулась Китти, показав ямочки. — Когда корабль идет в Австралию, оно светит в правый борт, а когда возвращается в Англию — в левый. Те, кто это знает, всегда заказывают кайлу с теневой стороны.

— Дорогая, ты просто кладезь полезных сведений!

— Не знаю, как я, а вот сэр Отто уж точно не промах.

Все хорошие отели в Мельбурне были битком забиты политиками и армией прихлебателей, которые, подобно хвосту кометы, следовали за ними повсюду. Чарлз Бердам, как обычно, занял двухкомнатные апартаменты в отеле «Мензис». Ему нравилась эта клубная атмосфера, персонал в традиционной форме «Мензиса», отделанной красно-белой шотландкой, наличие лакеев для мужчин и горничных для дам и прекрасная кухня. Принесли багаж, а с ним появилась и неизменная мисс Синтия Норман, которая сразу же зарезервировала для него машину с шофером. Китти оказалась права — кофр был вполне уместен. Чарлз не скупился на чаевые, что весьма располагало к нему персонал. Австралийцы, как он успел заметить, были в этом вопросе страшно прижимисты.

Назвав на стойке имя сэра Отто, Чарлз обнаружил, что приглашен на все заседания, но все это померкло в свете того, что он ужинает в компании сэра Отто на морском берегу, причем в первый же вечер по приезде. Похоже, у того имелись какие-то планы, и он выбрал Чарлза в качестве доверенного лица — вполне логично, если учесть их многолетние контакты на финансовом поприще и принадлежность к английскому обществу, чем не мог похвастаться никто другой в Мельбурне.

— Мой дорогой Чарлз, с тех пор как вы упаковали чемодан и покинули родные пенаты, Сити уже совсем не тот, — заявил лондонский гость, когда они пили аперитив.

Оба были в смокингах.

— Вы преувеличиваете, — улыбнулся Чарлз. — Я вел дела преимущественно в Манчестере.

— Возможно, но вы всегда были рядом и готовы помочь в любой непредвиденной ситуации. Вы ведь не из-за Сибиллы уехали, мой дорогой друг?

— Господи, конечно, нет! Честно говоря, мне все надоело, а тут как раз подвернулось мое австралийское наследство. Удивительно! Прошло всего два года, а кажется, целая вечность.

На его лице вдруг проступила горгулья.

— Внизу земного шара, как я заметил, время течет быстрее. Я уже женат на женщине, по сравнению с которой Сибилла выглядит как кусок стекла рядом с бриллиантом «Хоуп».

— Вы не взяли ее в Мельбурн?

— Нет. Она ждет ребенка.

— Как чудесно!

Сэр Отто откинулся на спинку кресла.

— Вы знаете, почему я здесь, Чарлз?

— Из-за депрессии, конечно, но кого вы представляете, я пока не знаю. Вряд ли вас пригласили наши местные идиоты. У них просто мозгов не хватит обратиться к мнению специалиста.

— Что касается идиотов, они присутствуют в любом правительстве, что достаточно четко обозначилось во время депрессии. Да, вы правы. Они меня не приглашали. Я приехал по поручению Банка Англии.

— И каковы же его намерения?

— Убедить власти этого континента, что они не должны объявлять дефолт по выплатам кредитов, и в особенности процентов.

Черты горгульи проявлялись все отчетливее; Чарлз тихонько присвистнул.

— Я слышал, как наши местные экстремисты бормотали об отказе от иностранных долгов, а более умеренные деятели заикались об отсрочке выплаты процентов, пока здесь все не утрясется, но не принимал этого всерьез. Вы считаете, что политический истеблишмент не горит желанием отдавать долги?

— Да.

Подали первое блюдо, и обсуждение серьезных проблем прервалось — мешали сновавшие официанты. Ужин поглощался в приятном молчании, изредка прерываемом ничего не значащими замечаниями, которое продолжалось до тех пор, пока официанты не подали рубиновый портвейн со стилтонским сыром, после чего удалились, дав возможность клиентам возобновить приватную дискуссию.