Горькие яблоки

— Вот примерно так реагировали многие магессы, когда об этом стало известно. Они хотели быть во всем равными мужчинам, носить перчатку и уж точно не следить за своими связями больше, чем магики, — даже не поморщившись, пояснил он.

— Что-то на улицах не слишком много магесс с перчатками, — заметила Радка, тотчас остывая. Мейнгрим ведь не хотел сказать что-то плохое о ней лично, не так ли? У неё вообще есть сын, да и женился он не по своей воле.

— Да, — криво усмехнулся магик. — Это желание продержалось не у всех. Но дело не в этом. Просто в случае, когда магику всё-таки удавалось заполучить такую девушку в жены, он точно становился отцом магически одаренного ребенка, одним или двумя дарами — как повезет. Дар со стороны матери мог сопутствовать основному. В остальных случаях приходилось надеяться на удачу.

— Предположим, — Радка зевнула. Рассказ мужа навевал на неё скуку. — Зачем ты мне это говоришь?

— Зачем? — возмутился Мейнгрим. Он бесцеремонно сдвинул жену вбок и ткнул пальцем в несчастное пятнышко. — Не знаю как, но оно настоящее! Значит, если ты родишь мне ребенка, он будет синим магиком!

— Это хорошо? — неуверенно спросила Рада.

Всплески эмоций Мейнгрима по поводу детей её беспокоили. Она не понимала, из-за чего столько дум и волнений. Если будет ребенок, значит, будет — и в селах никогда не отказывались от очередного малыша, самым небогатым помогали вырастить всей улицей, а уж магикам вовсе нечего беспокоиться. Всегда есть теплая вода, много еды, да еще Ирены с их помощью — Радка бы даже голову не забивала этим. А если так не хочется возиться со спиногрызами, она и таких людей знала и немало, так вот же, цепочка на животе болтается, должна помогать. Но нет, Мейнгрим снова завел ту же песню, теперь он хочет детей и ей снимать цепочку, так что ли?

— Не знаю, — простонал Мейнгрим и закрыл лицо руками. — Если у меня родится сын с возможностями синего магика, он подвинет в наследовании Еву и её сына.

Радка рассмеялась. Больше всего ей хотелось снова ударить Мейнгрима, да посильнее, но только она точно знала — от этого Евы не станет меньше в её жизни, а просто так злиться можно было и без рукоприкладства.

— Не понимаю, как ты вообще позволил Еве выйти замуж, — сквозь смех проговорила она. — Ты же без её согласия и шагу ступить не можешь. Небось, запретила бы она со мной в постель ложиться, до утра бы в подземелье прятался.

Наверное, лучше бы она его ударила, потому как синий магик вздрогнул и отшатнулся.

— Я не обсуждаю с Евой личную жизнь, — наконец произнес он.

— Потому что её нет, — пробормотала себе под нос Рада, но недостаточно тихо.

Муж снова ударил по подушке.

— Ты не упрощаешь мне жизнь и выбор, — угрожающе произнес он, но, если он собирался так смутить Раду, то просчитался.

— Это тебе пусть Ева упрощает, — отмахнулась она. — Я тут для другого. Мне и так дел хватит: не позорить тебя, быть в меру послушной женой и, если удастся заделать наследника, родить его и воспитывать. Мелочи.

Это стало для Мейнгрима перебором. Он вскочил на ноги и прямо в одной рубашке выскочил в коридор, напоследок сильно хлопнув дверью.

— Ну и отлично, — пробормотала себе под нос немного разочарованная таким внезапным бегством мужа Радка. — Буду спать поперек кровати. И никто на меня глазеть во время сна не будет.

Несмотря на эти оптимистичные мысли, засыпала Радка тяжело. Огромная постель казалось пустой и неуютной, да еще некстати проснулась совесть. Мейнгрим и впрямь старался быть радушным хозяином и даже мужем. Во время церемонии он выглядел вполне искренним, а она опять всё испортила своим поганым характером. Чего ей стоило сдержаться? Она чужая ему, и, разумеется, он куда больше прислушивается к своей любимой сестре, и это не его беда, что Радке никогда не подружиться с Евой. Он вынужден отвечать за ошибки Манфреда, и вовсе не обязан терпеть её злые слова.

И потом, он был довольно ласков с ней, хоть и немного неловок. Радке неприятно было в этом признаваться даже самой себе, но он был лучше Манфреда, который вечно думал и говорил только о себе, и лишь иногда о своей жене. Если бы не Фабиуш и то, что Радка оказалась не магиком, он был бы и рад обманывать с ней жену дальше, и не беспокоиться о ней или сыне. Почему-то из-за этого ей становилось еще стыднее.

Только под утро, пообещав себе обязательно извиниться перед магиком, да так, чтобы он и забыл, чем она его рассердила, Радка уснула. Ей не забрать Манфреда у законной жены, да уже и не слишком хотелось, но уж второго магика жадной Еве она отдавать не собиралась. Им с Фабиушем нужен был надежный защитник, и она будет полной дурой, если позволит Мейнгриму ускользнуть с этой роли!