Горькие плоды смерти

Томас отвел взгляд. Впрочем, смотреть здесь было не на что. Разве только на бетонную стену подземной парковки, которая в данном месте являла собой мокрый кусок шершавой поверхности, очертаниями напоминавший королеву Викторию в последние годы ее правления. Зрелище это было непривлекательным сразу по ряду причин. Барбара уже собралась было высказаться на сей счет, когда Линли произнес:

– Хотите честно? Вас не узнать. Вы больше не выкладываетесь по полной. Ваша работа оставляет желать лучшего. Причем вот уже несколько месяцев. Мы все – и вы, и я, и Изабелла – это знаем. И какая, в конечном итоге, польза от того, что вы больше не выкладываетесь по полной?

– Я пытаюсь найти себя, – ответила сержант. – Вернее сказать, пытаюсь что-то сделать в этом направлении.

– В направлении чего?

– Всего этого.

– Могу я поинтересоваться, что вы имеете в виду под «всем этим»?

У Хейверс кольнуло в груди. Ей было ясно, куда клонит ее коллега и что ей нужно делать, чтобы парировать его удар: быть краткой и поскорее уйти.

– Работу, сэр, – ответила она. – Просто не мешайте мне ее делать. – С этими словами сержант взялась за дверную ручку, собираясь открыть ее и вылезти наружу. – Но в любом случае, спасибо. Ценю ваше…

Линли остановил ее.

– Я знаю, что это такое – тосковать по другому человеку, – сказал он негромко.

От его слов девушке стало только хуже. Теперь она не могла просто так взять и уйти, и он, черт побери, это знал. Барбара откинулась на спинку сиденья и теперь смотрела прямо перед собою на силуэт вдовствующей королевы Виктории и ее тройной подбородок.

– Я знаю, сэр, – сказала она. – И в моем случае, я также знаю, насколько это глупо. Хелен была вашей женой, и ее убили. В моем случае это всего лишь соседи, и они лишь переехали в другое место.

– Любовь – это любовь, – ответил инспектор. – Господь свидетель, не нужно иметь общую кровь, или свидетельство о браке, или что-то другое, чтобы страдать от утраты! Уходя, человек исчезает из нашей жизни, но не исчезают наши чувства к нему. Справиться с этим требует монументальных усилий воли.

Барбара повернулась и посмотрела на Томаса. Его темно-карие глаза – столь неожиданные для того, чьи волосы летом выгорают до цвета соломы – были устремлены на нее и полны тем, чего она явно не заслуживала: искренним – сержант это знала – состраданием.

Да, ситуации у них разные, как ни пытайся он придать им сходство. Ничто не сделает их похожими. И все же она многим ему обязана и должна сказать ему это единственно доступным ей способом – косвенно.

– Спасибо вам за это, – произнесла девушка.

– За что?

– За то, что вы только что сказали. Вы порядочный человек, несмотря на ваши изысканные манеры, фамильное серебро и портреты предков.

– Ах, вот как…

Они умолкли, разглядывая внутренности его машины – ручки, датчики и прочие загадочные штуковины.

Барбара заговорила первой.

– С другой стороны, – сказала она, – как вы думаете, сможете вы убедить ее отвязаться от меня? Не начальницу… я имею в виду Доротею. Вчера вечером она вытащила меня на блиц-свидание, а последние два дня прожужжала мне уши про танцевальный класс. Я малость остудила ее рвение, сославшись на плоскостопие, но сомневаюсь, что она готова принять это за уважительную причину.

Линли кивнул и с трудом удержался от улыбки.

– С другой стороны, – сказал он, – хорошая румба – это замечательно. Это, конечно, не то, что танго, но очень близко.

Хейверс тоже улыбнулась.

– Да пошли вы куда подальше со своими танцами, сэр!

Оба прыснули со смеху.

Они вместе вышли с парковки и поднялись на лифте наверх, где, выйдя из кабины, разошлись в разные стороны. Барбара направлялась к своему столу, когда ее остановил кто-то из молодых детективов. Телефонное сообщение, сказал он и протянул ей листок бумаги.

Звонила некая Рори Стэтем, и само сообщение было коротким. Просьба срочно перезвонить по поводу Клэр Эббот. Упоминание последнего имени помогло сержанту Хейверс вспомнить, кто такая эта Стэтем. Та женщина, которая присутствовала на автограф-сессии в Бишопсгейте. Она еще дала ей вторую визитку, потому что первую у нее изъяла помощница знаменитой феминистки. Барбара достала мобильник и позвонила по указанному номеру.

– Слава богу! – Это были первые слова, которые произнесла Виктория Стэтем. После этого она тотчас добавила: – Нам нужно поговорить. Наедине. Это связано с Клэр. Она умерла в Кембридже и…

– Я читала в газете, – ответила Хейверс. – Мне очень жаль. Сердечный приступ?

– В том-то и дело. У нее никогда раньше не было проблем с сердцем. У меня есть отчет о вскрытии. Я отнесла его врачу, и тот сказал… Послушайте, мы можем встретиться? Я приду к вам. Или встречусь с вами где угодно, в любое время. Это крайне важно!

Судя по голосу, собеседница Барбары была сама не своя. Впрочем, ее можно понять. И вообще, девушка поймала себя на том, что, похоже, становится экспертом по этой части. Во всяком случае, ей так кажется.