Горькие воды Севера (СИ)

====== Глава 7. Точка невозврата (от 10.09.19) ======

Лау осторожно перевернулся на бок, подпирая голову ладонью.

— Вот тут-то и кроется самое забавное, что кроме как божественным вмешательством не назовешь. Отраву горелой синявки нейтрализует яд игерна. Если бы эта гадина не ужалила тебя тогда, ты бы сейчас, вероятнее всего, лежал рядом со своими матросами у жертвенника Двуликой.

От последних слов перед глазами Моргана снова встала картина обряда расчленения. Он невольно поежился, что не укрылось от внимательного взгляда Лаури.

— Ты не должен был этого видеть, извини, — норманн сник и снова откинулся на спину, прикрывая глаза.

Какое-то время они снова провели в молчании.

Браун задумчиво разминал руки, похрустывая костяшками пальцев. Тишина нервировала его, возвращая к произошедшему. Червь самобичевания снова начал грызть пирата изнутри. Он предал Ниссена, лишил дома, бросил в карцер, а потом сейдмана едва не убили. Так себе ситуация. Южанин снова посмотрел на Лаури и понял, что тот уснул, чуть запрокинув голову и разметав по кровати отросшие волосы. Вспомнилось, как пират впервые увидел его спросонья и принял за девушку. Из-за волос. Морган сдержанно хмыкнул и улегся чуть поодаль, чтобы во сне не задеть рану сейдмана. Им нужно было отдохнуть.

Лаури открыл глаза ближе к рассвету, дрожа всем телом от холода. Нетопленный очаг чернел пустотой на фоне стены, а под боком сопел пират. Морган завернулся в покрывало, по-детски подтянув колени к груди.

Развести огонь — значит привлечь чье-то внимание, так что нужно искать другие способы согреться.  Ниссен осторожно поднялся с кровати и побрел к сундуку с вещами. Внутри вперемешку лежали зимние и осенние вещи. Рассудив, что лучше сразу готовиться к худшему, мужчина выудил из кучи черную зимнюю куртку на меху и теплую рубаху с алой вышивкой. Стежки узора складывались в хитрую вязь, оплетающую ворот и струящуюся по рукавам. Меж мудреных петлей и узлов прятались старые руны, сулящие удачу и богатство.

Сейдман скинул с плеч выпачканную кровью шкуру и надел рубашку, которая села как влитая. Ботинки он тоже переобул, сменив норманнские башмаки на сапоги, которые носили южане с континента.

Он больше не часть этого мира…

На глаза из-под одежды в сундуке попался браслет, когда-то спрятанный матерью. Единственный подарок отца, которого он никогда не знал. Подобные украшения раньше дарили мальчикам на инициацию, чтобы показать, что они уже мужчины. Лаури такой был не нужен, вместо него Улла вручила сыну ритуальный нож и свое серебряное веретено, сказав, что это — бо́льшая честь, чем щегольская побрякушка. Рука сама потянулась к вещице, которая манила с самого детства. Волки на браслете грозно скалились, будто предупреждая, что с хозяином вещи шутки плохи. Не раздумывая, Ниссен продел руку в обруч. Металл приятно холодил кожу. Почему-то сейчас ему вспомнились слова младшего брата ярла, который в шутку называл маленького Лау волчонком. Волчий сын…

От мыслей Ниссена отвлек застонавший во сне Морган. Шаман обернулся на звук, и его мысли тут же устремились в другое русло. Что мешает ему сейчас перерезать горло человеку, предавшего его? Он и так уже ступил на тропу темного сейда, принеся Вуда в жертву Двуликой. В конце концов, все эти беды случились лишь благодаря Моргану…

Лау тряхнул волосами, отгоняя подобные думы. Нет, он не станет дэйдасигдом[1]. Лучше уж совсем отказаться от этого занятия, чем позволить этой дряни занять свой разум. Мужчина тяжело вздохнул и вышел во двор. Небо снова заволокли низкие тучи, а с фьорда потянуло холодом. Кажется, снег в этом году может пойти слишком рано.

Лаури дошел до колодца, набрал воды и мокнул голову в ледяную воду. Мысли прояснялись. Отфыркиваясь и отплевываясь от красноватой воды, бегущей с волос, северянин смывал с себя все, что пережил за эти сутки. Наконец, когда он закончил, то накинул на голову одно из прихваченных полотнищ, промакивая мокрые волосы. Холод от бегущих за шиворот капель бодрил не хуже крепкой настойки.

Морган продолжал сладко спать, когда Ниссен вернулся. Бывший сейдман спустился в погреб и достал немного сушеной оленины, чтобы унять зверский голод. Спустя какое-то время пират на кровати заворочался и проснулся.

— Оклемался? — южанин зевал и тер лицо, пытаясь отогнать остатки сна. Лау молча кивнул и жестом предложил ему оленину, — Не откажусь.

Приличный кусок мяса полетел Брауну прямо в руки. Пират жадно вцепился зубами в угощение.

— Уже решил, куда подашься? — прошамкал Кракен, отправляя в рот остатки мяса. Ниссен неопределенно пожал плечами, сидя на стуле. Разговаривать ему сейчас совсем не хотелось. — Тебе идет.

Морган кивнул на новое одеяние, чем вызвал кривую улыбку у северянина. Нужно было выдвигаться, потому что кто-нибудь мог и заглянуть сюда. Та же Герди или малышка Элла, которую пророчили в ученицы беловолосому сыну вёльвы. О чем он и поведал жующему пирату.

— Значит, собирай манатки и снова в путь!

— Только не с тобой, — отрезал Лау.

— Ой, да брось! Я перед тобой знатно виноват, позволь хоть как-то этот «косяк» загладить?