Горький – детектив

– Ну, и дела, Ниловна! Вот если бы ты мне этого не рассказала, ни за что бы не поверил. Но ты, как я знаю, женщина серьезная, обманывать не будешь!

– А зачем мне тебя обманывать-то? Говорю все, что знаю. На роток-то мне платок не накинули!

– А на развалины эти хоть разок глянуть поближе можно?

– Нет, и не проси! Если Павел узнает, очень рассердится.

– Ну, и дела! А когда они снова будут духов вызывать?

– Не знаю. Может, на днях, а, может, и через месяц.

– Жаль… Уж больно мне теперь побольше об этих делах узнать хочется.

– Ой, твое дело, если не боишься! Только бы Павел тебя не увидел.

– А когда он сам дома бывает?

– Днем-то его всегда тут нет, только вечером приходит, что-то поделает, переночует и опять уходит. Если, конечно, ничего у них там в этих развалинах не должно ночью быть.

– Это для меня хорошо.

– Чем же?

– Так не узнает он, что я у тебя в сарае ночую.

– Твоя правда. Но я тебе еще одну вещь хочу сказать. Ты Константина Сатина помнишь?

– Его разве забудешь! В одной ночлежки жили. Мы с ним долго тогда беседовали! Я его слова на всю жизнь запомнил, что человек – это звучит гордо!

– Так вот он тоже сюда приходит.

– Зачем? Духов вызывать или на театр смотреть?

– Ко мне он приходит. Любовь у нас с ним.

– Любовь? С ним? Ниловна, он же шулер карточный, вор!

– Нет, он человек хороший, и сейчас совсем изменился. Павел ему теперь поручения разные дает, и он все в точности выполняет. И сын его очень хвалит.

– Смотри-ка! Сколько тут у вас перемен. Ладно, пойду я в сарае устраиваться.

– Иди! Там сено есть, тебе тепло будет.

– Так и не холодно уже, не зима. Да у меня и тулупчик с собой имеется.

– Тогда до утра.

– До утра. Скоро уж и Паша домой вернется, надо будет опять самовар ставить.

– Тогда я пошел.

– Иди.

И Лука поковылял с котомкой в сторону крепкого сарая. Неожиданно раздался стук в калитку.

– Кто это еще?

– Не знаю, ты иди-иди! Нехорошо будет, если тебя здесь увидят.

Ниловна отворила калитку. За ней стояла всеми признанная красавица Юлия Филипповна, жена инженера Суслова, а из-за ее плеча выглядывал мужчина в летах.

– Здравствуйте, Ниловна. Павел дома?

– Нет еще. Вечером будет.

– Жаль! А мы вот с дядей мужа Семеном Семеновичем по городу гуляем.

– Так проходите-проходите! Я самовар мигом поставлю.

– Нет, мы ближе к вечеру еще зайдем, а пока на Волгу спустимся. Там так хорошо! Свежо и такой простор!

– Как хотите!

И только Ниловна вернулась в дом, как в ворота опять постучали. Она открыла калитку, и теперь за ней стоял Петр Иванович Суслов, муж Юлии.

– Она тут?

– Кто?

– Жена моя! Тут? В дом пусти!

– В дом? Да вы что, не в себе, что ли?

– Где она?

– Была тут, но узнав, что Павлуши нет дома, ушла.

– Одна была?

– Нет.

– С кем? Не тяни! С Нилом?

– Нет, не с ним, да не тяну я, не тяну, с родственником вашим.

– С каким еще родственником? С дядей?

– Вроде с ним. Сказали, что на Волгу пойдут.

– На Волгу? Так и сказали?

И Суслов сразу же куда-то поспешил, а Ниловна пошла к себе и, как только поставила самовар, пришел ее сын Павел.

– Мать!

– Да, Павлуша?

– Никто не приходил?

– Нет. Хотя приходили, Юлия со стариком.

– Со стариком? Зачем?

– Не знаю, сказали, что позже зайдут. И муж ее еще был, но он быстро куда-то ушел. А ты опять, что ли, уходишь? Чайку хоть попей, самовар как раз закипел.

– Потом, мать, потом!

– Эх, Павлуша! Все-то ты торопишься! Зачем? Куда? Женился бы, я бы с внучатами сидела. Эх…

– Не грусти, мать! Дела у меня! Дела!

А дела у него были вот какие. Павел организовал свою собственную типографию, которую соорудил в подвале уже известных нам руин. Деньги для начала у него были, правда, не так много, потому что основную их часть он потратил на новый дом. По счастью, на самом краю улицы никто строиться не хотел, всех отпугивали развалины и камни, разбросанные повсюду, но Павел быстро понял, что для его дела это очень хорошо. Можно уходить-приходить незаметно, тем более, что, когда камни расчистили, там оказался крепкий и совсем не разрушенный подвал. Словом, все складывалось как нельзя лучше. Печатный станок у него тоже был, и что-то ночами печатать получалось, но, чтобы расширить дело, нужно было еще много чего купить. А денег не хватало…

Конечно, среди местных людей были богатые сочувствующие таким, как он, людям. И они давали какие-то суммы, но надо было таиться. Открыто же не попросишь! Поэтому для этого и были организованы спиритические сеансы, а потом появилась и сцена рядом с домом. Большую сумму дал Клим Иванович Самгин, здешний богач, имевший частную адвокатскую практику. А недавно появился еще один меценат – Двоеточие Семен Семенович, богатейший человек, не знающий куда от скуки пристроить свои миллионы, и он тоже дал некоторую сумму. Его же племянник и единственный наследник Суслов Петр Иванович никаких денег Павлу не жертвовал, зато зорко следил за дядей, чтобы тот много не тратил.