Горький – детектив

Собрались все, как обычно, в сумерках. Пришла Юлия Филипповна с мужем, Нил с Еленой Николаевной и Самгин, о чем-то тихо спорящий с Семеном Семеновичем, дядей Суслова, и еще Сатин. Ниловна напоила гостей на широком крыльце чаем, а когда совсем стемнело, все отправились к развалинам. И никто не заметил, как из сарайчика тихо-тихо вышел Лука и тоже прошел туда.

А там уже был установлен круглый стол со стульями вокруг, и на его поверхности лежали перевернутое белое блюдце и специальная доска с буквами и цифрами. По бокам на каменном полу стояли подставки с песком и свечами, которые Павел сразу же зажег. Все стали садиться, и Юлия как-то совсем случайно умудрилась сесть рядом с Павлом.

Когда же все заняли свои места, Елена спросила, чей дух сегодня будем вызывать, и ей ответил Нил.

– В прошлый раз был Рюрик, давайте еще раз его вызовем, он очень хорошо отвечал.

– Нет. Пусть сегодня будет дух Ивана Васильевича.

Это сказал Суслов.

– Грозного?

– Да.

Юлия замахала руками.

– Нет, не надо, я его боюсь.

– Брось, Юлия! Чего или кого тут тебе бояться?

Но Елена Николаевна не дала разгореться начинавшемуся спору.

– Замолчите все! Уже полночь. Положите скорее руки на стол и дотроньтесь до блюдца.

– И зачем только все это…

– Тихо, Семен Семенович, тихо.

Наступила странная тишина, даже собак не было слышно. Елена начала сеанс.

– Дух Ивана Грозного, явись нам! Дух Ивана Грозного, явись!

Неожиданно подул легкий ветерок.

– Дух, ты тут?

– Посмотрите на свечки, они сейчас потухнут.

– Не потухнут! Он тут!

– Дух Ивана Грозного, ты готов ответить на наш вопрос?

Опять все почувствовали движение воздуха и огоньки на свечах затрепетали.

– Он готов. Задавайте вопрос.

– Я боюсь!

– Юлия!

Та, наконец, взяла себя в руки и произнесла.

– Дух! Я хочу спросить тебя, будет ли успех у нашего будущего спектакля?

– Смотрите блюдечко двинулось к слову «да»!

– Уф! Иван Васильевич за нас!

– Прекрасно!

Неожиданно блюдце опять начало движение.

– Что это?

– Буква «О»!

И тут блюдце остановилось. Все застыли в ожидании. Что значит «о»? Вдруг оно опять быстро задвигалось.

– «Т» – «Е» – «Ц»! Отец!

– Дух сказал слово «отец»?

– Да!

– Отец!

– Что все это значит? Что?

За столом никто не шевелился. Зато Лука, как заяц, быстро-быстро пробежал к открытой калитке и скрылся в сарае. Спустя какое-то время народ потянулся к выходу. Все молчали.

Через несколько же дней все про прошедший спиритический сеанс как бы забыли, и жизнь пошла своим чередом.

Впрочем, тот же Клим Иванович Самгин, прогуливаясь вдоль Волги, часто размышлял о том, что, скорее всего, как было прежде, уже не будет. Что-то все-таки изменилось, но что?

И хотя сначала Самгин очень горячо поддержал идею с типографией, теперь она уже не казалась ему такой многообещающей. Притом Павел стал слишком рисковать и брать деньги чуть ли не у всех подряд. А если кто узнает, на что он их тратит? Никакой осторожности! Только об одном все время и твердит, где бы еще занять? У кого попросить?

А ведь Самгин тоже немалые деньги в типографию вложил и потерять их ему совсем не хочется, но Павел этого как будто не понимает. Хотя дело у него хорошо пошло, только давай печатай, все без труда уходит, спрос есть. Но ведь, как он не понимает, что это опасно! Он то на каторге побывал, ему привычно, а Самгину-то каково будет, если узнают, что именно он ему основной капиталец дал? И, главное, на что!

Также Павел зачем-то окружил себя непонятными людьми. Тот же Сатин, конечно, для нашего дела очень полезен, он куда хочешь проберется, но ведь вообще-то он в прошлом вор и шулер, а Павел, похоже, ему верит. Или Нил… Он из мастеровых, как бы уж самый настоящий рабочий, а веры ему тоже нет, он себе на уме, ходит везде, высматривает, выспрашивает, что да зачем. Тем более, что про него и его прошлую жизнь Климу Ивановичу тоже было многое известно.

Или Юлька… Как она хороша! Нет, так больше продолжаться не может, я совсем теряю от нее голову! Этот дядя Суслова, который около нее крутится, дал по ее просьбе Павлу большую сумму денег, но вдруг начал интересоваться, куда они пошли. И ведь требует старый сластолюбец отчета! А как его дашь? Разве покажешь ему то, что Павел в типографии печатает? Что делать-то? Неизвестно!