Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В дореволюционной России Осип Грузенберг пользовался огромным авторитетом. Тем не менее, не пожелав отказаться от своей иудейской веры, он как еврей вплоть до 1905 г. не мог получить звание «присяжного поверенного» и 16 лет числился лишь «помощником присяжного поверенного». Наряду с ведением уголовных дел, Грузенберг часто выступал защитником видных писателей, общественных и политических деятелей (в том числе М. Горького, В. Короленко, К. Чуковского, П. Милюкова, Л. Троцкого армянских националистов, 169 депутатов первой Государственной Думы, привлеченных к суду за их воззвание — протест по поводу ее досрочного роспуска) [ЭЕЭ/article/11320]. Корней Чуковский, которого он защищал по одному из таких дел, посвятил одну из своих книг «Защитнику книг и писателей — О. О. Грузенбергу».

<…> По складу ума и характера, Грузенберг не мог стать крупным политическим деятелем. Он был слишком независим и своенравен, чтобы быть дисциплинированным членом партии, и слишком импульсивен и нетерпим, чтобы стать партийным лидером. Но он со всей страстностью своей натуры интересовался политикой. Особенно болезненно переживал он всё, что касалось судеб еврейства [ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕР].

О<громну>ю популярность принесло Грузенбергу участие в специфически еврейских процессах, которые он превратил в трибуну для блестящих выступлений в защиту чести и достоинства еврейского народа. Евреи называли Грузенберга «национальным защитником». Зенитом его профессионального успеха и славы было «дело Бейлиса», которое Грузенберг уподобил судебным расправам времен инквизиции. <…> Будучи некоторое время членом конституционно-демократической партии (кадеты), Грузенберг принимал также активное участие в русской политической жизни. С 1907 г. <он> помогал политическими и юридическими советами депутатам-евреям третьей Государственной думы, в 1912 г. вошел в политическое бюро по содействию депутатам-евреям четвертой Государственной думы и по руководству их деятельностью. В 1917 г., <…>, Грузенберг сблизился с сионистами и был избран как беспартийный вместе с их шестью кандидатами по единому еврейскому национальному списку в депутаты Всероссийского учредительного собрания. В 1918–19 гг., во время гражданской войны, Грузенберг возглавлял Еврейский совет самообороны и Совет по оказанию помощи жертвам погромов [ЭЕЭ/article/11320].

Борьбе за права евреев в царской России была посвящена его общественная работа, а как адвокат, он отдавал свои силы защите русских евреев от наветов и преследований. Но ненависть к черносотенству и презрение к карьеристам среди чиновников и судей не мешали ему нежно любить Россию и русский народ. Он особенно любил русский язык. Его речь была образная, богатая выразительными, иногда даже неправильными, оборотами. И в его писаниях сохранился этот характерный стиль, всегда полный взволнованной теплоты живого слова. «Есть в этом стиле, — говорит П. Н. Милюков, — что-то от Герцена… Это куски жизни, оторванные с кровью» [ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕР]. <…>

В 1920 г. Грузенберг покинул Россию. <…> Последние годы жизни Грузенберг провел во Франции… <…> В 1950 г. останки Грузенберга, согласно его последней воле, были перевезены и погребены в Израиле [ЭЕЭ/article/11320].