Горький хлеб

Паша, посапывая носом, долго молчал, поглаживая пальцами мягкий ковер и наконец обмолвился:

— Сафа‑Гирей прав. Надо выманить урусов из укрепленного городка, а затем ударить по ним всем войском.

Крымский повелитель нахмурился. На диване нет единства. Дурной признак. Поднялся с трона и сказал свое слово:

— Правоверные! Я слушал ваши советы. Мои отважные мурзы Бахты и Валди хотят единым ударом смять урусов. А мудрые Сафа и Резван предлагают иной путь. С нами аллах. Он предсказывает нам славную победу над иноверцами. Он говорит мне ‑ веди Казы‑Гирей своих воинов на рати русобородых и опрокинь их всеми туменами. Такова воля всевышнего, такова моя воля. И тот, кто посмеет нарушить ее ‑ того покарает аллах и мой острый меч. Вы слышите меня, багатуры?

— Слышим, хан. Мы с тобой, наш несравненный! Мы с тобой, наш повелитель! ‑ хором отозвались военачальники.

— Близится битва. Сейчас всех приглашаю на малый достархан[138], а потом на коней. Пусть закипит наша кровь от айрана[139] и кумыса! ‑ проговорил хан.

В шатре появились черные рабы‑невольники с серебряными кольцами в носах. Накрыли шелковую скатерть посреди ковра, положили на нее серебряные и золотые блюда с жареным мясом молодой кобылицы, с тонкими румяными лепешками на сале и различными сладостями.

Перед ханом, пашой, мурзами и темниками поставили рабы золотые чаши с кумысом, айраном, хорзой[140] и красным персидским вином.

Приглашенные на курлутай, дождавшись, когда повелитель первым положит в рот кусок мяса и запьет его кумысом, шумно принялись уничтожать обильное угощение. Чавкая, обтирая жирные пальцы о замшевые сапоги, гости пили пенящийся холодноватый кислый напиток и хмельные красные вина.

Когда хмель ударил в голову, Казы‑Гирей вытащил из ножен кривой меч и трижды взмахнул им над своей белой чалмой. Гости смолкли, поставив на скатерть чаши с напитком.

— Прекратим достархан, правоверные. Поднимайте тумены. Потопчем конями хулителей ислама! ‑ свирепо рявкнул Казы‑Гирей, сверкая мечом.

Когда тумены были приготовлены к бою, к воинам выехал на нарядном с золотой сбруей и серебряными бубенцами гнедом коне повелитель, окруженный могучими тургадурами. Казы‑Гирей ‑ в золотом остроконечном шлеме с сетчатым надзатыльником и в серебристой кольчуге.

Джигиты сидели верхом на низкорослых, гривастых и лохматых лошадях. Они в суконных чекменях, кафтанах и турбанах[141]. На головах ‑ стальные шлемы либо черные овчинные шапки с отворотами. У многих воинов грудь защищена медными пластинами, в левой руке ‑ круглые металлические щиты, в правой короткие копья с белыми конскими хвостами на конце. К седлам приторочены саадаки[142] с тугими изогнутыми луками и красными стрелами с закаленными стальными наконечниками.

У бывалых воинов, а также сотников и темников[143] кони покрыты железными и кожаными панцирями.

Джигиты громко приветствовали подъехавшего Казы‑Гирея.

— Салям алейкум, великий хан!

— Слава повелителю!

— Слава несравненному!

Казы‑Гирей окинул внимательным взглядом несметное войско, ощетинившееся копьями, кривыми мечами, и громко произнес:

— Мои верные и храбрые джигиты! Я привел вас к богатой столице урусов. Сейчас мы двинем свои тумены на московитян и уничтожим презренных. Вспомните славные походы великих монгольских каганов. Мы властвовали над всей вселенной. Теперь неверные подняли свои головы. Но мы посечем их своими острыми мечами и по их поверженным трупам въедем в Москву.

Славные воины! Я отдаю вам столицу язычников на три дня. Вьючьте коней богатой добычей, набивайте чувалы[144] золотыми крестами, и драгоценными каменьями, наполняйте бурдюки красным боярским вином и хмельными медами.

Берите в полон рабов, убивайте стариков, кидайте детей в костер. Все живое ‑ предайте земле. Пусть один черный пепел останется после нашего победного набега. Не стоять Москве на семи холмах!

Воины, размахивая клинками над шлемами и меховыми шапками, дико взвыли, сотрясая Воробьевы горы гортанными воинственными криками.

Повелитель, зажигаясь от боевых воплей джигитов, приказал Бахты‑Гирею:

— Убейте молодого коня и принесите мне чашу крови.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, ‑ приложив руку к груди, отозвался мурза и с десятком нукеров поскакал к пасущемуся на склоне горы конскому табуну.

Вскоре темник явился обратно и, припав на одно колено, поднес спешившемуся хану чашу с темной лошадиной кровью.

Казы‑Гирей снял с головы золотой китайский шлем, повернулся лицом к солнцу и, воскликнув ‑ с нами аллах ‑ жадно припал губами к чаше.

На горе раздались мощные ратные кличи багатуров.

Глава 63 НА ПОЛЕ БРАНИ

Близился час битвы.

Ратники, переминаясь с ноги на ногу, еще раз проверяли на себе доспехи, поправляли шеломы, натягивали кольчуги, панцири и тревожно поглядывали на гору.

Пушкари встали возле подвижного дощатого тына. У них все наготове чугунные ядра, мешочки с зельем, фитили.