Горький хлеб (Часть 5)

Затем долго стояла возле окна, качала головой, сварливо бормотала. Срам какой, прости господи! Блудница, греховодница. Ох, падет на княгиню божья кара. Гляди как вырядилась. Мужичьи порты натянула и по двору скачет, аки дьяволица. Ох, святотатство! Уж лучше бы на белом свете не родиться, чтобы такого сраму не видеть.

А князь Андрей стоял тем временем на красном крыльце и откровенно любовался Еленой. Думал, улыбаясь. Знатно скачет. Сидит в седле, как добрый молодец. Ну и княгинюшка!

Елена раскраснелась, глаза ее блестели. Из-под кокошника выбилась на спину пышная черная коса. Весело и звонко покрикивала на рысака, смеялась на всю усадьбу Еще бы! Стосковалась по былым девичьим забавам. Бывало, у батюшки Григория Петровича Шаховского в каждый воскресный день, окромя постов, по вотчине на резвом скакуне тешилась.

Елена резко осадила коня возле крыльца. Взгоряченный рысак поднялся на дыбы и пронзительно заржал. Андрей Андреевич побледнел: как бы не сбросил княгиню. Но Елена легко укротила своего скакуна, задорно крикнула:

- Дозволь на простор, государь мой. Тесно в подворье. В луга хочу!

Телятевский сошел с крыльца и протянул жене руки.

- На первый раз хватит, любушка моя. Теперь вижу - знатная наездница. Ну, иди же ко мне, Еленушка.

Княгиня соскользнула с седла, к князю прильнула, поцеловала в губы. Андрей Андреевич на руках понес Елену в светлицу.

Глава 58

ГОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ

Государь Федор Иванович обыкновенно просыпался чуть свет. И в это раннее утро царь поднялся с постели, когда на Фроловской башне ударили в часовой колокол четырехкратно.

Государь зевнул, потянулся и босиком, в длинной белой исподней рубахе посеменил к оконцу. Глянул на золоченые купола храма Успенья и часто закрестился.

Царю - немногим за тридцать. Малого роста, худощав, с простоватым, вечно печально улыбающимся лицом, с жидкой белесой бородкой.

Федор Иванович, помолившись на собор, подошел к столу и звякнул серебряным колокольчиком. В покой вошли постельничий25 и двое спальников. Низко поклонились государю.

- В добром ли здравии, государь и царь наш батюшка Федор Иванович?

- На все божья воля, дети мои. Сон мне дурной привиделся. Уж и не знаю - к добру ли.

- О чем, батюшка царь? - спросил постельничий.

- О том и высказать страшно, Сенька. Иду эдак я от патриарха Иова, а стречу мне пятеро рыбаков с челном на плечах. Сами в скоморошьих платьях, а в левой руке у каждого - щука до земли стелется. Остановился перед ними, спросил: "Отчего, дети мои неразумные, эдак по Кремлю бродите?" Поставили рыбаки челн на землю, в ноги мне поклонились. А сам я так и обмер, Сенька. Вижу, в челне покойный князь Иван Петрович Шуйский лежит, коего в Белоозере удавили26, и на меня перстом тычет да слова говорит. А вот о чем запамятовал, Сенька. Ох, не к добру это. Закажу седни молебен. Помолюсь господу усердно.

- Рыбаки с челном - к добру, батюшка царь, - успокоил государя постельничий.

- Дай-то бог, - широко перекрестившись, промолвил Федор Иванович и приказал. - Наряжайте меня, дети. Кафтан наденьте смирный. Поспешайте, поспешайте, Поди, заждался меня духовник.

В моленной ожидали государя духовник Филарет и крестовые дьяки27. В палате пахнет воском, ладаном, сухими цветами, плывет сладковатый кадильный чад. Горят лампады, свечи в золоченых шандалах. Лучи солнца, пробиваясь сквозь оконца, зажгли драгоценные каменья на окладе многочисленных икон, паникадилах.

На святом отце - риза серебряная, травчато-белое оплечье низано крупным, средним и мелким жемчугом и золотою битью. На груди духовника серебряный крест с мощами святых.

Филарет благословил царя крестом, возлагая его на чело и ланиты. Федор Иванович, опустившись на колени, приложился к кресту и правой руке духовника, а затем потянулся к святцам. Но книжицу, облаченную красным бархатом, раскрывать не стал. Поднялся с колен и с блаженной улыбкой вымолвил:

- Знаю, знаю, отец мой. Сегодня день святого Тихона. Вели принести икону.

Крестовый дьяк внес в моленную образ святого Тихона, поставил его перед иконостасом на аналой. Федор Иванович облобызал святого и зачал утреннюю молитву.

Набожный царь истово выполнял все седмицы. В воскресенье он поминал по церковному обычаю воскресение Христово, в понедельник - ангелов божьих, во вторник - пророков, в среду - предательство Христа Иудой, в четверг святителей христианских, в пятницу - распятие Христа на кресте, в субботу всех святителей православной церкви и умерших.

Крестовый дьяк со святцами стоял позади государя и, закрыв глаза, тихо шептал молитвы. Вдруг тяжелая книжица выпала из его рук и шлепнулась на пол. Филарет сердито затряс бородой, погрозил служителю перстом.

Федор Иванович, оторвавшись от образа, долго и умиленно, со слезами на глазах смотрел на суровые лики святых. А затем рухнул тощими коленями на тонкий узорчатый коврик.

И начались государевы низкие поклоны, тягостные вздохи, молитвенные стенания...

Царь молится!