Горький хлеб истины

Крикунов. Что тут еще… (Развертывает вторую бумагу, молча читает, прикладывает руку к груди.) Алексей Иванович… невероятно! «В медсанбат майора Михайлова во время бомбежки прибыли две машины с ранеными. Ввиду невозможности обработки раненых их отправили в полевой госпиталь подполковника Ступакова… Госпиталь отказался принять раненых и завернул машины обратно… Многие раненые отяжелели, а трое наиболее тяжелых… скончались в пути».

Тягостная пауза.

Любомиров (обессиленно опускается на табуретку). Там, во второй машине, была и Вера… Она была самая тяжелая…

Крикунов (кидается к телефону, с яростью крутит ручку). Соедините с двадцатым!.. Шумилов? Позвоните в санотдел седьмой, а еще лучше прямо Михайлову!.. Да!.. Узнайте, кто завернул машины с ранеными?! Уже известно?.. Не может быть… (Медленно кладет трубку). Они проверили… Сам Ступаков…

Занавес.

Картина пятая

Перевязочная палатка операционно-перевязочного блока полевого госпиталя. Столы для перевязок и легких операций, столики с инструментарием и растворами, шкаф с перевязочными материалами. Слева выход в лес, в глубине — задрапированный простынями переход в операционную палатку.

За столом для записей сидит в белом халате Киреева, что-то пишет в журнале.

На переднем столе полулежит знакомый нам рыжеусый солдат. Медсестра Серафима заканчивает перебинтовывать ему ногу.

Киреева (закрывает журнал). Кажется, палаточные все обработаны.

Рыжеусый. Скоро вам медсанбаты опять подкинут работенки. По всему видать — наступать будем. (Вздыхает.) А я уже отнаступался.

Серафима. Давно пора. Уже одичали в лесу. Глаза свербят от того, что нельзя вдаль посмотреть. Простору хочется. (Заправила конец бинта, подает Рыжеусому костыль.) Пожалуйста, миленький, можете маршировать на здоровье. Но только поблизости.

Рыжеусый. Отходили ноженьки по большой дороженьке. (Встает на костыли.) Гарантируете, что нога будет гнуться?

Киреева. Зачем же ей гнуться? А?

Рыжеусый (поражен). А как ходить?!

Киреева. Для этого нога должна сгибаться, а не гнуться. На гнущихся ногах только пьяные ходят. А ты солдат.

Рыжеусый. Не в лоб, так по лбу… А короче тоже не станет?

Серафима. Тебе ее не укорачивали.

Рыжеусый. А кто вас знает. Оттяпаете что-нибудь под наркозом, забинтуете, вроде так и было. А потом и не найдешь, с кого спросить!

Киреева. Нам чужое не надо… Можем, правда, что-либо пришить дополнительно. Но только по знакомству.

Рыжеусый (от удивления застыл). Как понимать? Внутрях пришить или… на поверхности?..

Серафима (вступает в игру). Это кому что надо. Можно внутри, а можно на поверхности.

Киреева. Да-да. У кого где не хватает.

Рыжеусый (улыбается). Ну, будя!.. Так я вам и поверил.

Киреева. А почему?.. Запчастей, к сожалению, в достатке. Что нам стоит?

Рыжеусый (колеблется). У меня перед войной отрезали этот самый (пилит рукой по животу) пендицит… Может, есть смысл, пока я тут валяюсь в госпитале без толку, снова пришить его?

Киреева. Никакого смысла!

Рыжеусый. Это почему же?.. И был бы я опять при полном комплекте.

Серафима. Он вам не нужен.

Рыжеусый. Почему ж не нужен? Все, что от матери родилось с человеком, — все для чего-то ему нужно…

Серафима. Много мороки… Резать надо, искать место, где он у вас был…

Киреева. Размер подбирать…

Рыжеусый. Я думал — он с «лимонку». А он тонюсенький. (Показывает мизинец.) Вот такой!

Серафима. А тебе нужен покрупнее?

Рыжеусый. Мне безразлично, лишь бы прирос!.. Но вы гарантируете приживание?

Киреева. Вот чего нет, того нет. Никакой гарантии! (Смеется.) Наше дело портновское — нож и нитка. А далее сами старайтесь, чтоб приросло.

Серафима хохочет и вдруг умолкает. Входит Ступаков в халате.

Рыжеусый. Тьфу!.. А я-то заглотнул, как ерш… Разве такими вещами шутят?..

Серафима. Шутке — минутка, а заряжает на час.

Рыжеусый. Шутили рыбки на сковородке, да и заплясали. (Направляется к выходу, сталкивается со Ступаковым.) О! Я этого гражданина где-то недавность встречал!

Ступаков. А-а, верно, верно! На передовой в седьмой гвардейской! Как нога? (К Киреевой.) Жаль, что я не успел к перевязке. Все-таки старые знакомые… Под огнем вместе побывали.

Рыжеусый. Так, пожалуйста, повторим! (С готовностью направляется к столу.) Лишний глаз не помешает, а тем более мужчинский.

Киреева (строго). Не надо больше рану тревожить. Идите.

Ступаков. Вы бы послушали его, как там, под огнем, санитарки и медсестры работают. Вот где герои.

Серафима. Он нам рассказывал о сестричке, что его выволокла. Молоденькая, говорит, брови в шнурочек.

Рыжеусый. Это точно. Меня тянет, а сама ревет, как телка.

Ступаков. Ну хорошо. Я вас не задерживаю. (К Серафиме.) Проводите раненого.

Серафима уходит вместе с Рыжеусым.

Из седьмой гвардейской ничего?.. Не звонила Света?