Горький лимонад

— Если хочешь трахнуть меня, то просто сделай это. Прямо здесь. Прямо сейчас, — говорит она.

— Я знал, что ты не такая идеальная маленькая принцесса с чистым ротиком, — шепчу я ей на ухо. Моя рука путешествует по ее спине. Я хватаю ее за задницу, которую хотел почувствовать в своей руке еще с той секунды, когда она предстала передо мной втиснутой в это адски обтягивающее платье. Ее стон разливается в моих ушах, и я прижимаюсь стояком к ее животу. Подняв на руки, я переношу ее на столешницу рядом с раковиной. Саша обхватывает своими ногами мою талию, а затем скидывает с плеч лямки платья, позволяя грудям выскочить наружу. Я помню еще с того инцидента в душе, какие они чертовски огромные, со слегка покрасневшими сосками, которые сейчас смотрят прямо на меня. Не в силах больше контролировать себя, опускаю голову вниз и захватываю один из них губами. Я понимаю, что этот мудак все еще жмется в углу, наблюдая за тем, что он сам надеялся получить, но к черту его.

В какой-то момент, пока увлеченно облизываю ее соски, приходит понимание того, что я просто пользуюсь ее пьяным состоянием. Не хочу, чтобы это произошло именно так. Даже при том, что я готов сделать что угодно, лишь бы прямо сейчас оказаться в ней.

— Я вот-вот взорвусь прямо в эти гребаные штаны, — шепчу я ей на ухо.

— Взорвись во мне, — говорит она. Ее слова — это не слова Саши. Это не Саша, я знаю, хотя она и превратилась в маленькую дьяволицу, отпустив самоконтроль этой ночью.

— Ты пила виски, не так ли?

— Четыре «Джека» с «Колой», — она хихикает напротив моего уха. От вибрации ее губ на моей коже я возбуждаюсь еще сильнее, и это не есть хорошо.

— Я не могу трахать тебя, когда ты пьяна, — говорю я ей.

— Я никому не скажу, — шепчет она. — Просто сделай это. Ты сказал, что мне нужно потрахаться, так оттрахай меня.

— Только когда ты протрезвеешь и еще раз попросишь меня, вот тогда я оттрахаю тебя так сильно, как никого прежде, и ты будешь выкрикивать мое имя потом всю неделю. По рукам?

Пользуясь возможностью, я все еще изучаю ее руками, чтобы запомнить, как чувствуются ее груди в моих ладонях, и вспоминать о них сегодня вечером, когда мне придется дрочить минимум раз сорок, думая о том, какая она была пьяная и готовая для меня.

— Ты дашь мне поиграться со своими синими яйцами, — говорит она мне в ухо.

Я слышу, как хлопает дверь, и смотрю в зеркало позади головы Саши — Питер наконец-то понял намек.

— Синими яйцами, да?

— Да, девочки могут сделать яйца очень синими, — говорит она.

Саша опускает руки и задирает платье до талии, подцепляя пальцами свои трусики, которые затем тянет вниз, пока они не спадают на ее туфли на шпильках. Она качает ногами, и черный кусочек шелка, наконец, падает на пол. Ее глаза сверкают и прожигают дыру во мне, когда она раздвигает ноги шире, прислоняясь затылком к зеркалу. И это нереально горячо. Черт, это самое сексуальное зрелище за всю мою гребаную жизнь.

Я делаю несколько шагов назад, чтобы запереть дверь.

— Саша, ты пьяна, — повторяю я снова.

— Я чувствую боль прямо здесь, — говорит она, указывая себе между ног. — Избавь меня от нее.

Она тянется к моей руке и засовывает ее между своими влажными бедрами. Если я собираюсь помочь ей избавиться от этой боли, то должен сделать это правильно. Я становлюсь на колени и кладу ее ноги на свои плечи. Утыкаюсь лицом в ее лоно, и, словно доктор, делаю все возможное, чтобы обезболить этот зуд между ее ног. Меньше чем через секунду она раскрывается навстречу моему лицу, с криками и стонами впиваясь своими ноготками в собственные волосы. Другой рукой она давит мне на затылок, подталкивая мою голову еще ближе к ней.

— Теперь я понимаю, — стонет она.

— Что? — спрашиваю я, хотя мои губы и язык заняты другим делом.

Саша чувствует вибрацию от моих слов, и прижимается к моему лицу еще крепче.

— Почему женщины любят бородатых.

После ее слов я прижимаюсь сильнее, позволяя своей бороде получить более тесное соприкосновение с ее очень чувствительной голой кожей. Стоны Саши превращаются в громкие крики, кто-то даже стучит в дверь. Этот кто-то, наверное, думает, что я убиваю ее здесь.

— Не останавливайся. Просто не останавливайся. Не думай об этой двери.

Я делаю, как она говорит, посасывая и покусывая, нажимая и подталкивая — все то, что умею лучше всего. Наконец, ее тело содрогается перед моим лицом так сильно, что моя шея, кажется, хрустит. Святой ад, это мощно. Она обхватывает ладонями мое лицо и пытается поднять меня на ноги.

— Ну, и как ты теперь относишься к грязным ртам? — спрашиваю я ее.

Она ничего не отвечает. Вместо этого просто притягивает мое лицо к своему и засовывает свой язык мне в рот. Пусть это никогда не закончится. Я не могу себя больше контролировать.

— Ты все еще хочешь поговорить о моих синих яйцах? — спрашиваю я ее.

— Я могу позаботиться о них для тебя, — говорит она.

— Нужно сначала выйти отсюда, — отвечаю я, хотя и понимаю, что моим яйцам это причинит еще больше боли.

ГЛАВА 16

САША