Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры

Он открыл окно и посмотрел на Каир. Шум, хаос, пыль, гам. Все это настоящее. В мире много настоящего. «И станет еще больше», — решил Фредрик.

Мухеллин из полиции по делам иностранцев легко может его здесь найти. А посему лучше самому обратиться в полицию. Он подошел к телефону и через несколько минут уже разговаривал с полицейским. Мухеллин потерял дал речи, когда Фредрик назвал его.

— Мистер Дрюм? — Подозрительность в голосе.

Он в двух словах объяснил, что жив и здоров и что три первых жертвы убийств в пирамиде также живы и преспокойно сидят у себя дома, что он сам сейчас снял номер в отеле на Красном море и что полиции по делам иностранцев и египетскому правительству нечего беспокоиться, что он, Фредрик Дрюм, влезет в научные дискуссии по истории Египта и теории классической египтологии. И что он собирается вернуться домой в Норвегию в ближайшем будущем.

— Это — некоторые вещи мы не — понимаем, мистер…

— Я тоже, но так лучше всего. — Фредрик положил трубку.

* * *

Было уже семь часов вечера, но Фредрик все еще лежал на постели, уставившись в потолок, даже ни разу не пошевелившись за последние восемь часов. Он не спал. И ничего не ел. Никто не беспокоил его.

В коде, который он расшифровывал, не хватало всего нескольких ключевых знаков, а то бы он давно его разгадал.

Он соткал пять различных узоров. Перепробовал бесчисленное множество комбинаций. Четыре узора ему не нравились. Пятый, самый красивый, он решил пока придержать. Он был соткан из колючей проволоки, осота и искалеченных змеиных тел, окрашен черной жестокостью и алой кровью, источая запах смерти и гниения.

Наконец Фредрик поднялся с постели и по телефону заказал в номер порцию голубиной грудки с рисом в шафране, салат с йогуртом и бутылку лучшего вина из Бордо, какое только было в отеле.

Он ел, уставившись в пустоту. Наслаждался вином «Премьер Гран Крю Класс», а мысли его крутились возле чего-то, чему не было названия. Но что-то все-таки было. При звуке телефонного звонка он вздрогнул.

Звонил портье. К нему пришла женщина. Мариэтта Сент Арманд. Она ждет в вестибюле. Когда Фредрик спускался вниз, щеки его горели. Кровь бросилась в голову. Монахиня. Он знал, что ей кое-что известно, может быть, она даже владела ключом к разгадке символов, которые необходимы ему для окончательной дешифровки кода.

Она бросилась к нему, не успел он еще выйти из лифта. Фредрик не был готов к объятиям, и, когда почувствовал прикосновение мокрых ресниц на шее, откашлялся и осторожно отодвинул девушку от себя.

— Фредри-и-ик, — прошептала она. — Я никогда больше туда не вернусь. Помоги мне. Не отпускай меня, я так боюсь.

— Да, — пробормотал он, — можешь чувствовать себя в безопасности.

Он не знал, что говорить. Она была очень красивой. Слишком красивой. Настолько красивой, что он не знал, сможет ли говорит с ней, не запинаясь. Без монашеского одеяния, в светлом цветастом платье с белой шалью вокруг шеи, подобной шее Нефертити, с широко распахнутыми сияющими, как яркие звезды Вселенной, глазами она была откровением небес. Его уши в любую секунду могли запылать ярким пламенем. Он даже представить себе не мог, что в обычной одежде монахиня окажется такой красавицей.

— Я — у меня комната — наверху — мы можем…

— Да? — спросила она, подталкивая его к лифтам.

Когда двери лифта уже закрывались, Тут-Анх-Амон прокричал им вслед:

— Орешки, орешки, хочу орешков!

В номере девушка скинула туфли и прилегла на постель. Фредрик пометался по комнате, налил в стаканы вино и воду, а затем уселся от греха подальше на стул у окна.

— Может, ты — как ты думаешь — расскажешь, так ты сказала, я имею в виду, что ты чего-то боишься? — Он взял себя в руки и смог завершить предложение, сфокусировав взгляд на ее туфле.

— Постарайся рассказать все с самого начала. Чего ты боишься, почему ты решила поговорить именно со мной, что ты хочешь, чтобы я сделал, и откуда ты вообще знаешь обо мне?

— Мне кажется, я знала тебя всю жизнь, Фредрик. В госпитале, когда ты лежал и был на краю могилы, я сидела у твоей постели и молилась, ты был так красив, и я знала, что ты вернешься ко мне.

— Ага. Понятно. Ну, сейчас мы встретились. И ты совершенно спокойно относишься к тому, что я жив. Мне хотелось бы, чтобы ты рассказала, чего ты боишься и почему не хочешь возвращаться в госпиталь. — Его затягивал омут ее глаз.