Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры

Майя Мануэлла была мертва. Она выстрелила себе в висок. Ее брат, мсье Кардиль, он же Хорхе Гардиллейро, тоже был мертв. Погиб от увечий, которые получил, когда своим телом вышиб стекло из створки огромных дверей. Бывший заведующий производством в Шато Озон, Марсель Оливе, был мертв. У полиции не возникло никаких подозрений в связи с его смертью, а Фредрик держал язык за зубами. Но братья-близнецы, виноградины Антонио и Жоао, остались живы, и они рассказали — рассказали все, что требовалось полиции.

Нажива. Все пятеро надеялись разбогатеть, если удастся производить приятное на вкус красное вино крепостью выше семнадцати процентов. Жажда наживы побудила братьев Рибейра участвовать в зверских преступлениях. Деньги были побудительным мотивом действий Майи Мануэллы и ее брата. Утопическая мечта свергнуть отца с его престола, отомстить ему и осчастливить нищее селение Каникаль на восточном побережье Мадейры толкнула их на преступление, какого еще не видывала Франция. Жажда наживы и слепая любовь погубили лучшего в округе винодела — Марселя Оливе.

Братья Рибейра клялись, что ничего не знали о вреде делкиголя. Дескать, вся компания была потрясена, прочитав высказывания специалиста об анонимной пробе. Однако они успокаивали себя предположением, что слова о долговременных вредных последствиях чистейшая выдумка, поскольку никто еще толком не проверял делкиголь. Что до несчастных семи жертв, опущенных живьем в смесь масла и меда, то близнецы уверяли, что те находились под наркозом и не испытывали боли. Особые дрожжи для производства делкиголя были получены и выделены, дальше они сами размножались. Так что больше убивать людей не было нужды.

Говорили братья Рибейра, которым предстояло искупить вину всей пятерки.

В сент-эмильонском морге стояло семь гробов. Похороны семи жертв должны были состояться одновременно. В истории знаменитого красными винами прелестного средневекового городка появился черный, траурный день. Линейное письмо Б…

Фредрик снова перевернулся на спину. Прямо хоть утопись…

Братья Рибейра рассказали и про отличный наблюдательный пункт на колокольне, где открывался вид на все четыре стороны. Сверху они могли следить за всеми передвижениями Фредрика Дрюма. И поддерживать связь по радио с Марселем Оливе. Близнецы дежурили по очереди. В Сент-Эмильоне знали только одного Рибейру. Очень удобно для алиби.

Марсель Оливе… Это он устроил ловушку в лесу между Шато Фижак и Шато Шеваль Блан. Он столкнул Фредрика с парапета у старого монастыря. Он намалевал себе страшную рожу, чтобы напугать Фредрика. Но трюк с опасными шершнями придумал Хорхе Гардиллейро. Ловушку в каморке над колоколом устроили близнецы.

Каморка над колоколом. Это там Фредрик понял наконец, что к чему. Удары колокола не свели его с ума, напротив — свели воедино разбежавшиеся мысли, ярким лучом осветили темную стену, на которой он сумел прочитать нужные слова.

Сперва одно. Одно простое слово — desculpe. Что означает по-португальски «извините». Desculpe, сказал мсье Кардиль, когда у камина в дегустационном зале Шато Лео-Понэ задел коляской Фредрика. Не pardon, a desculpe. И еще: «…как ваш маленький ресторанчик там на Севере?» Откуда он знал, что у Фредрика Дрюма там маленький ресторанчик? Дальше перед глазами Фредрика возникли два лица — Майи Мануэллы и парализованного владельца замка. Одни и те же черты, тонкие, чистые, поразительно похожие. Недаром тогда на площади он спрашивал себя, где мог раньше видеть мсье Кардиля. Где-нибудь в другой стране? И не сообразил, в чем дело. Там и тогда на площади. Только потом, под оглушительные удары колокола…

Фредрик вылез на бортик, отряхнулся от воды, взял купальное полотенце. Посмотрел на свое тело. Синяки и ссадины. След от проволоки поперек живота. Эта метина надолго.

Линейное письмо Б. Жертвенный обряд минойцев. Быки. Смертельно раненные, еще живые девушки. Кувшин с медом. Брожение. Кости в больших кносских пифосах, которые не заинтересовали археолога Эванса. Созревающее в этих пифосах вино.

Смысл текстов линейного Б был очевиден. Он был очевиден давно. Майя Мануэлла послужила связующим звеном, которого он долго не видел. Связующим звеном между Сент-Эмильоном и Осло. Она знала, что рано или поздно Фредрик узнает. Тем самым он стал угрозой, которую непременно следовало устранить. Она последовала за ним в Сент-Эмильон. Сказав Тобу, что отправляется на Мадейру. И укрывалась в замке брата.

В каморке над грохочущим колоколом Фредрик прочел на стене заключительные строки.

Быки были спущены с привязи.

Фредрик тщательно вытерся полотенцем. Посмотрел на стенные часы. До визита в больницу еще целый час.