Горький осадок

  Я опять закивал головой, как краснозадая макака в обезьяньем питомнике, изображая понимание и одобрение.

  - А сейчас везде психи! - воодушевившись, повторила она в очередной раз. - И Бэтман их главный кумир! И что же, ты думаешь, из них выйдет в дальнейшем что-то хорошее?

  - Да я не знаю, - уклончиво отозвался я. - Жизнь штука непростая, и длинная...

  - Нет-нет-нет! Ничего из них хорошего не выйдет! Я же общаюсь с их родителями!

  Теперь мы шли по широкой дороге. Мимо нас разъезжали молодые парни и девушки на роликах. Гуляли пары с колясками. Вдалеке виднелись свадебные машины украшенные цветами и лентами. Было тепло. Светило солнце. И слушать чушь совсем не хотелось.

  - Ну ладно, - решительно произнёс я, пытаясь уйти от данной темы. - А что ты преподаёшь?

  - О - о - о! - многозначительно и гордо протянула она. - Я преподаю математику, физику, информатику, немецкий и английский язык, и фортепьяно!

  Я прикрыл глаза рукой от солнца, в упор глядя на Людмилу. До этого просто щурился и не особо на неё смотрел.

  "Это что за многостаночник такой? - изумился я про себя. - Такого не бывает! Что это она несёт?"

  - Ого! - однако, сказал я вслух. - Многовато! Что-то я никогда не слышал, чтобы один учитель преподавал столько дисциплин!

  - Вот! - нечто похожее на улыбку украсило её губы. - Видишь! Я же говорю, что ты давно закончил школу. И сильно отстал от современных требований. Не в курсе. А они повысились и к ученикам, и к преподавателям! А я - всё успеваю! Я в числе тех немногих!

  " Ну то что ты в числе тех немногих, это я уже понял! - мысленно ответил я ей. - Особенно рядом с которыми мне нечего делать!"

  - И как же ты всё это успеваешь? - поинтересовался я.

  - С трудом. Но оно того стоит.

  - Ты имеешь в виду зарплату?

  - И зарплату тоже! Хотя она не самое главное. Я больше работаю не ради зарплаты.

  - А ради чего же?

  Я недоумённо приподнял брови.

  - Ради дела, которому служу.

  - Подожди-ка, но ведь те с кем ты работаешь...

  - Что? - встрепенулась Людмила, и в глазах её засверкали первые искорки зарождающегося гнева. - Те с кем я работаю? Да ты знаешь, какие они дегенераты? Знаешь?

  Она почти кричала на меня.

  - Да я практически не могу с ними общаться! И вообще не понимаю тех, кто заводит себе друзей на работе! Какие могут быть друзья? Какие я спрашиваю?

  Терминатор явно перегревался. Но поразительно! - лицо её оставалось прежним. Холодным и бесстрастным. Я не мог не удивиться данному факту.

  - Вот возьми одного моего коллегу. Преподавателя. Он учитель истории. У него есть семья. Ребёнок только что родился. А он живёт на одну зарплату! Нигде не подрабатывает! Ты можешь это себе представить?

  - Ну... могу, конечно, - ответил я машинально.

  - Что - о - о? - видимо женщина ожидала иного ответа. - Ты можешь?! Можешь? В Москве жить на одну зарплату? Не подрабатывая ещё?

  - Да ты знаешь...

  - Какие тут могут быть: да ты знаешь? - наконец презрительно скривилась она. - На одну зарплату в Москве не может жить никто! В том числе и я!

  - Ты? - с заинтересованностью спросил я. - Это ещё почему? На что ты свои деньги тратишь?

  - Как - на что? А на съёмную квартиру? Ты думаешь что, платить не нужно? Думаешь, что кто-то из москвичей будет настолько добр, что разрешит пожить у себя совершенно незнакомому человеку бесплатно? А?

  В её взгляде только сейчас промелькнуло нечто человеческое.

  "Так она приезжая? - с ужасом подумал я. - Не понимаю!"

  - Подожди, - быстро проговорил я. - Так ты же писала что ты москвичка!

  - Нет, я писала, что живу в Москве. А согласись, жить в Москве и быть москвичом - это существенная разница!

  Я расплылся в радужной улыбке.

  "Пора бежать! - решил я. - Сорокалетняя безумная провинциалка, уж во всяком случае - не предел моих мечтаний!"

  - Ясненько, - тем не менее, довольно бодро проговорил я. И, показав рукой в левую сторону, прибавил:

  - Слушай, а давай тут повернём? А то идти дальше очень далеко. Так мы до утра бродить будем.

  - Ну хорошо, - нехотя согласилась Людмила.

  Мы свернули в сторону с основной дороги, что изрядно сокращало путь, и соответственно - прогулку. Пока мы шли, моя спутница ни на минуту не умолкала, и всё время поливала потоками брани и всяческих упрёков тех, с кем работает и кому преподаёт. Особенно доставалось почему-то учителю истории.

  - Ты представляешь вообще, какой это дурак? - восклицала она в сердцах. - Вот женился год назад на одной из матерей наших учеников! Взял себе женщину с ребёнком! Представляешь?

  - Ну а что тут такого? - пожал я плечами, убирая от лица ветки ближайшего дерева, мимо которого мы проходили.

  - Как это - что тут такого? Ему что, больше делать было нечего?

  - Так, наверное, он влюбился...

  При этих словах Людмила сморщилась так, что её и без того чересчур длинный нос стал выпирать вовсе уж неприлично. И уж точно, это её нисколько не красило.

  - Влюбился? - переспросила женщина, делая большой шаг, дабы обойти лежащую на тропинке кучу листьев. - Да ну что ты! Не будь смешным.

  - Отчего же? - хотя я знал ответ на данный вопрос.