Горький пепел

– Пока хотя бы не уходите далеко от меня, – попросил Тротт сдержанно, потому что она явно намеревалась сбежать. – Поверьте, я не собираюсь вас оглушать и тащить надевать брачные браслеты.

Из глаз ее мгновенно потекли слезы.

– А вам бы все смеяться! – крикнула она, вытирая их ладонью. – Но ведь все это совсем не смешно, лорд Макс!

– Я знаю, – с тяжелым чувством вины согласился он, стараясь не смотреть на ее губы и диковатый испуганный блеск глаз, который будил совсем уж темные инстинкты. – Разве кажется, что я веселюсь?

Принцесса всплеснула руками, словно желая еще что-то сказать и не находя слов, метнулась в одну сторону, в другую – и побежала в лес.

На углях черным дымом чадила забытая всеми рыба.

Тротт проследил за Алиной до небольшой заводи – там принцесса опустилась на землю, уткнувшись лицом в колени и не шевелясь. Постоял в десяти шагах, наблюдая за ней.

– Я никуда не уйду, – сказала она глухо, не поднимая глаз. – Дайте мне побыть одной, лорд Макс.

Глава 13

Долина Источника

Алина

Алина Рудлог пыталась мыслить спокойно, но в душе и голове творился такой хаос, что она могла только сидеть, глядя на озеро, обхватив себя за колени и раскачиваясь, либо, вскочив, метаться туда-сюда по берегу, прокручивая в голове слова первопредка, жмурясь от стыда и неловкости и не понимая, как сейчас ей возвращаться и что говорить лорду Тротту.

Если бы можно было сделать так, чтобы этого разговора не было и никаких решений принимать не приходилось!

Ну как, как? Как она сможет лечь с профессором рядом? Не в смысле рядом… они уже спали вместе, но не так же! Да она умрет от ужаса и смущения, как только он к ней прикоснется как мужчина к женщине! Нет, она прямо сейчас умрет просто оттого, что думает об этом!

– Мамочки! – простонала Алина, присаживаясь на корточки и закрывая горячее лицо руками. – Да что же мне делать? Соберись, соберись, соберись… хватит уже бегать, начни думать!

Думать не получалось. Совсем не получалось, а от выбора, перед которым ее поставили – либо смерть Тротта, либо брак и близость с ним, – было противно и кисло. Алинка сделала несколько шагов и склонилась над озером – смыть вкус страха и горечи изо рта.

– Это ведь несправедливо, – укоризненно прошептала она своему расплывчатому отражению. По лицу снова потекли слезы, срываясь в воду, и принцесса, зло всхлипывая, начала ожесточенно умываться.

Не то чтобы она боялась лорда Макса… он ей очень нравился. Постоянно хотелось быть рядом: смотреть на него, касаться и шутить, ловить его редкие улыбки, внимательные взгляды. Это было волнующе, любопытно и безопасно. Но принцесса совсем не готова была к физической близости. То, что происходит между мужчиной и женщиной, было интересно со стороны, но применительно к ней и лорду Тротту казалось пугающим, странным и неловким. Читать любовные сцены или представлять, как профессор может целоваться, это одно…

– Хотя тоже нелепо! – выругалась пятая Рудлог, присаживаясь спиной к папоротнику и запрокидывая голову, чтобы посмотреть, как шевелятся от ветра сочные зеленые листья. Это успокаивало. Но не сильно.

И ведь лорд Макс тоже не в восторге. Побелел весь, губы сжал. У него всегда такое лицо, когда он скрывает чувства или чем-то разозлен. И, наверное, он очень разочарован из-за ее поведения сейчас. Ведь от нее зависит его жизнь.

Именно поэтому ей нужно сейчас пойти и сказать, что она готова. Потому что ни слезы, ни нервы ничего не исправят. Это просто способ справиться с шоком.

Точно. Нужно встать и идти. Нельзя тратить время.

Но Алина осталась на месте. Стоило пошевелиться, как снова накатило смущение, щедро приправленное страхом.

– Да мне вообще нельзя замуж! Я еще ребенок! – жалобно крикнула она папоротниковым деревьям и тут же осеклась, тяжело дыша.

Сколько раз она пыталась доказать обратное тому же Тротту! А стоило жизни потребовать взрослых решений, как она пошла на попятную.

– Ты просто несчастная трусиха, Алина Рудлог, – яростно сказала принцесса себе, шмыгая носом. – Лорд Тротт столько для тебя сделал, а ты думаешь, дать ему умереть или нет. Немедленно вставай! Он же не откажется помогать богу. В любом случае. Он такой.

Но выговор не помог – только слезы потекли сильнее, а всхлипывания переросли в обиженный скулеж.

– В конце концов, – она срывающимся голосом попыталась договориться с собой еще раз, – ты ведь готова была отдать за него жизнь. А девственность, – это слово она выговорила почти беззвучно, – не готова?

«Это совсем другое, – возразила она мысленно. – Совсем!»

Но принцесса так и не смогла объяснить себе, почему «это другое». Кроме «так несправедливо» и «все неправильно», ничего не приходило в голову. Мелькали обрывки мыслей о свободном и несвободном выборе, о добровольности любви и о том, что это все очень похоже на эмоциональное принуждение, но для того, чтобы вразумительно сформулировать свои ощущения, Алина была слишком взбудоражена.