Горький пепел

– Хорошо… – Он не успел опомниться, как Алина зажмурилась и потянула с себя сорочку. Прижала ее к себе – красная, снова кусающая губы. Макс молча смотрел на принцессу – на ее тонкое девичье тело с маленькими грудками, округлыми коленями и подрагивающими крыльями – и не мог ничего сказать. Не было слов.

– Мне, наверное, лучше лечь? – спросила она дрожащим голосом.

– Да, – ответил он хрипло, поражаясь, что частящее дыхание позволяет еще отвечать. – Да.

Когда она забралась на одеяла, отвернувшись к каменной стене, Макс посмотрел на ее ягодицы, на изгиб талии – и поднял глаза к небу. В висках колотила кровь, а он поспешно раздевался, глядя, как зябко поджимает принцесса пальцы на ногах, как блики огня играют на ее коже и крыльях, на крестцовых ямках и ложбинке позвоночника.

Бросил вещи на землю, лег – Алина чуть напряглась, затаила дыхание. Придвинулся ближе. Еще не касаясь – но шелковые перья крыльев уже щекотали ему живот и грудь, и думать связно от знакомого юного запаха было не просто сложно – невозможно. Тротт аккуратно погладил хрупкое плечо, спустился ладонью на живот. Кожа ее казалась обжигающей.

– Я должен подготовить вас, – сипло сказал он, с наслаждением ощущая у губ мягкие волосы. – Чтобы не было больно. Это значит, что мне нужно будет прикасаться к вам… на вашем теле есть места, стимуляция которых позволит организму…

– Я читала… я понимаю ф-физиологию процесса, – проговорила она тоненько. – Д-делайте все, что нужно, п-профессор.

– Тогда, – попросил он тихо, – повернитесь ко мне, Алина.

Она неуверенно качнулась к нему – и при первом же движении Макс мягко развернул ее к себе. Зарылся пальцами в светлые волосы, увидел распахнутые зеленые глаза, приоткрытые губы – и, ослепленный близким совершенным телом, и юной налитостью груди, и трогательными ямками ключиц, притянул ее вплотную, задыхаясь от близости, кожа к коже. И коснулся губами мягких губ.

Как он и думал – жарко и сладко.

Как давно он этого хотел.

Принцесса выдохнула, едва уловимо сжавшись. И дышать стало тяжело, почти невозможно – осталось только целовать ее, раздвигая языком губы, вжимая в ложе, чувствуя жар и сладость ее рта. И сдерживаться, сдерживаться, чтобы не напугать.

Его трясло так, что он стискивал зубы. Под руками – гладкая кожа, под губами – ключицы, тонкая шея. Острая юная грудь. Тонкий сливочный вкус кожи. Запах, который он мог бы вдыхать вечно.

Макс ласкал ее языком, спускаясь по животу к бедрам, целовал и гладил так жадно, будто это не ее, а его первый раз был, – и задыхался, задыхался от желания, чувствуя, как вздрагивает она под его губами.

От этой дрожи в голове окончательно помутилось, и он задрожал, застонал сам, сжимая ее бедра и целуя уже их. На мгновение приподнялся – увидел ее широко распахнутые глаза, и от их затуманенности его окончательно захлестнула горячая волна и понесла, заставляя забыть и про самоконтроль, и про осторожность.

Алина лежала, зажмурившись – вся храбрость улетучилась, когда профессор только коснулся ее губ. Принцесса мало что понимала, только сердце колотилось как сумасшедшее, и страшно было посмотреть, что Тротт делает. Она то сжималась, когда он царапал ее щетиной и чувствительно целовал грудь – тогда с губ срывался выдох, и хотелось выгибаться, – то расслаблялась, когда он гладил ее нежно, тягуче, иногда крепко сжимая ладонями. Это было приятно.

Тело отяжелело, дышать становилось все труднее, и она уже несколько раз приоткрывала глаза – и даже неуверенно касалась плеч лорда Макса или его волос. Но ей было очень боязно и непросто – таким шумным было дыхание Тротта, такими настойчивыми становились его губы, спускающиеся вниз.

Она вздрогнула – профессор проскользил губами по животу, и по телу плеснуло знакомой сладкой истомой. Алина осторожно и удивленно открыла глаза, чувствуя, как горячо становится ей.

И наткнулась на дикий, жадный и тяжелый взгляд мужчины, который склонялся над ее бедрами.

Макс уже ничего не соображал – раздвинул ее бедра, потерся губами, прикоснулся пальцами. Мягко. Нежно. Она затрепетала, вцепляясь в его волосы, – и он, зарычав, повернул голову, с упоением куснув ее запястье, а затем провел языком и по месту укуса, и по вздрагивающему животу.

Дыхание ее сбивалось, принцесса напрягала мышцы. Он, продолжая ласкать ее, замотал головой, вжимаясь лицом в тонко пахнущую кожу и не понимая, что его царапает. Заставил себя остановиться.

Всхлипывания. Вздохи.

Снова всхлип – и Макс поднял лицо, через силу отрывая себя от нее. И увидел, как Алина отирает со щек слезы. Все ее лицо было мокрым.

– Что такое? Алина? – голос его был как наждак, и горло сводило до хрипа.

Она дернулась – и заплакала, сжимаясь и закрывая лицо ладонями. В груди его словно плеснули кислотой. Он поднялся, отстранился. Попытался набрать воздух и не смог.

– Алина?

– Простите, профессор, – плакала она, не отнимая ладоней от лица. – Я сейчас, я соберусь… простите… но мне так стыдно и так страшно от того, что вы делаете!