Горький привкус его поцелуев

– Все они рассказывались для тебя. Все истории, которые я рассказывал в твоем салоне.

Она изучала знакомые черты лица, желая, чтобы он выглядел не таким изможденным. Она задавалась вопросом, почему она не видела в нем Альберта, несмотря на всю их схожесть? Джулия была озадачена.

– Выздоравливай, и я попрошу тебя рассказать и другие.

– Не уезжай в Котсуолдс.

– Сейчас не время и не место.

– Я ослаб от твоей заботы. Время – идеальное.

Ей нужно было отвлечься. Джулия вновь окунула ткань в миску и выжала ее.

– Я еще не решила, что буду делать дальше, и не хочу обещать то, чего не смогу выполнить. Я была бы признательна, если бы ты мог ускорить свое выздоровление.

– И потерять возможность видеть тебя в своей спальне?

Она вновь повернулась к нему и увидела блеск в его глазах. За последние два дня она боялась, что жизнь оставила его.

– Ты ведешь себя неподобающе.

– Тебе это нравится.

Черт возьми, он прав.

– Ты, должно быть, идешь на поправку.

– Слегка, – ответил он и закрыл глаза. – Я не умру, Джулия.

– Слуги будут рады. Они уже имели дело с твоим кузеном, который стоит следующим в списке наследников.

Он усмехнулся и ответил:

– Ты тоже почувствуешь облегчение.

– Небольшое.

Она положила ткань на грудь, около его сердца.

Эдвард сжал ее запястье и сказал:

– Мне жаль, что я не раскрыл тебе правду после рождения Элли. Это было неправильно. Я хочу, чтобы ты знала и поняла, что, если бы в ту ночь все зашло слишком далеко, Эдвард так и остался бы умершим.

Она откинулась назад, не зная, что ответить. Он хотел притворяться Альбертом всю оставшуюся жизнь, чтобы быть с ней. Возможно, подобное заявление должно было польстить ей. Вместо этого оно задело чувство ее собственного достоинства. Она была невольно вовлечена в обман.

– У меня должен был быть выбор.

– По английскому закону у тебя нет выбора.

Потому что женщина не могла выйти замуж за брата своего покойного мужа.

– Выбор есть всегда. Жить по закону или изменить его. Не стоит задумываться, что бы я выбрала.

– Ты права. Я думал только о своих желаниях и о том, как сделать тебя счастливой. Теперь я понимаю, что это было несправедливо по отношению к тебе.

– Это было несправедливо по отношению к нам обоим. Ты действительно хотел жить с женщиной, которая принимала бы тебя за другого?

– Я никогда никого не любил. Я не сведущ в подобных делах.

Она была его первой любовью. Из всех женщин, с которыми он был, Эдвард не любил ни одну. Это казалось ей печальным и лестным одновременно.

– Думаю, ты бы извлек тяжелый урок. В конце концов ты бы возненавидел меня и Альберту. И ты, и я были бы глубоко несчастны.

– Прости меня.

Она приложила палец к губам и сказала:

– Это уже не имеет значения. Важно то, как мы собираемся жить дальше.

– Жить дальше?

– Полагаю, тебе придется выздороветь, чтобы узнать, чем все это обернется.

– Какая ты черствая. Ты даже не дашь мне надежды?

– Я здесь, разве не так?

Этот ответ удовлетворил его. Он закрыл глаза и заснул. Ей хотелось залезть к нему в постель, устроиться у него на плече и заснуть, но она боялась, что, если не соблюдать бдительность, он уйдет. Она помнила, как ее родители шли на поправку, разговаривали с ней и убеждали, что все будет хорошо, а на следующее утро навсегда покинули ее.

Температура спала на рассвете. Она чуть не заплакала от облегчения. Позвав камердинера, чтобы он мог помочь Эдварду в случае необходимости, Джулия пошла в свою спальню и упала на постель с мыслью, что никогда прежде так сильно не уставала.

* * *

Джулия проспала два дня. Затем она дважды приняла ванну и отправилась в детскую. Она смотрела на Элли с порога, не осмеливаясь подойти ближе, так как боялась заразить дочь. Она будет держаться на расстоянии от малышки целую неделю, а потом не отпустит ее от себя в течение двух дней. Джулия насладилась плотным завтраком и, надев плащ, прошествовала к мавзолею. В окружении мраморных стен она изливала душу Альберту, неудержимо плакала, вытирала слезы и проклинала себя, Альберта и Эдварда.

Теперь она знала, что Альберт умер не потому, что был неосторожен и играл с диким существом, а потому, что спасал своего брата. Она положила руку на его памятник: