Горький шоколад 2. Из пепла

Через полчаса Ксения накрывала на стол, а он смотрел молча, и не мог поверить, вот она, рядом, протяни руку, и коснешься. Он опустился на расшатанный табурет, и смотрел на свою женщину, а она все говорила и говорила, двигалась, ставила на стол посуду и еду, и все говорила, но слова не достигали до его сознания.

– Ну Вадим, ну что ты сидишь? Давай ешь, я сама готовила! – рука толкнула его в плечо, и он очнулся. Схватил ложку, хлеб, и опять замер.

– У тебя есть их фото с собой?

– Ой, фото в телефоне, а его забрали. Может, я позову охрану, попрошу? При них посмотришь?

Она постучала в двери, и долго уговаривала охранника, обещая, что всего на пять минут, посмотреть при нем фото детей. Пожилой охранник вздохнул, вышел. Через полчаса пришел оперативник, принес телефон, придирчиво стоял за спиной, пока Дэн листал фото детей. Потом выхватил телефон, посмотрел вопросительно. Понятливая Ксения сунула ему в руку сто долларов, и он исчез, просочившись через дверь.

Дэн поел, вымылся в душе, вышел одетый в привезенные вещи, и стало ещё заметнее, насколько он изменился. Сколько ему? Сорок пять? Этому битому жизнью, явно старому мужику можно было дать и пятьдесят, и пятьдесят пять, без щетины на лице морщины стали еще заметнее, худоба сильно старила его, ранее прямая спина немного ссутулилась. «Боже мой, – думала Ксения, – как же мне его вытащить? Он же не протянет еще два года!»

– Что, страшен? Не бойся, я сильный. Теперь у меня есть цель, я доживу. Только как твой Ник, подпустит меня к детям? – Вопрос был резонным, но преждевременным.

– Давай об этом потом, сперва нужно дожить до освобождения. Сашка сказал, что их похитила твоя жена, они её тогда видели на пляже. Колола чем-то, потом выбросила на пункте оформления беженцев… – Рассказ занял много времени, она держала Дэна за руку, поглаживая кисть и наблюдая, как ходят желваки на лице.

– Вы знаете где она? – Глухо спросил Дэн в конце.

– Ник, наверное, знает, её проверяли, она была под подозрением вместе с тобой. Но полиция убедилась, что она была у сестры в Германии, и про неё забыли.

– Я опять не смогу ничего сделать, я хотел бы сам свернуть ей шею… Вот сука, они фирму обанкротили, ей что денег мало было? Дети-то причем?

– Не знаю, Дэн. Не знаю. Только теперь я невыездная, мы Алекса украли в штатах, теперь меня, возможно, в розыск объявят. Так что, вся надежда на Ника. Не суди его, ты его не знаешь. Он любит детей, он их с детства с рук не спускал. И если он решит, что не доверит нам детей, будем жить по его правилам. Под его охраной. Пережить этот ужас еще раз я не хочу.

Они далеко заполночь пили чай, разговаривали. Обоим было не до сна, хотя Ксения пыталась обнять любимого и потянула его к кровати. Он задержал её руку, и покачал головой.

– Не сейчас, милая моя. Сейчас это жалость с твоей стороны, не унижай меня еще больше. Может когда-нибудь потом, когда я буду свободен, мы и сможем быть вместе… Но не сейчас, когда я чувствую себя грязным, в этом ужасном месте… Нет, нет!

Они заснули рядом, поверх одеяла, одетые. Утром их никто не будил, проснулись уже почти в десять, как-то по-семейному умывались, разговаривали, пили чай, потом Ксения готовила привезенную курицу, опять разговаривали. И то ли она уже привыкла, или лицо Дэна разгладилось от счастья, но сейчас он не казался ей таким старым. Хотелось быть поближе и она подошла сзади, обняла его, прижалась к спине.

– Как же я скучала по тебе все эти годы, а твои глаза – они смотрели на меня каждый день, с лица нашего сына. Сколько лет мы потеряли по своей глупости, и когда мы еще увидимся. – Спина Дэна под её щекой напряглась и замерла. Потом он осторожно повернулся, поднял её лицо вверх, всмотрелся в глаза и прижал к себе.

– Девочка моя, я всё для тебя сделаю, вы моя душа, моя жизнь. – Ксения приподнялась на цыпочках, и прильнула к нему губами. С каким-то стоном Дэн перехватил инициативу, углубил поцелуй и поднял её на руки. Его горячие губы и руки были везде, обнимая, лаская и раздевая её. Она сама не оставалась в долгу, стягивая с плеч рубашку и целуя все, что было ближе, плечи, шею, лицо. Вихрь давно забытой страсти надолго замутил их разум, и они вместе то взлетали в небо, то падали вниз. И даже пик наслаждения не дал им разомкнуть руки, они так же крепко держали друг друга, боясь потерять, и вновь разгораясь огнем.

Пришли в себя оба часа через два, мокрые и разгоряченные, в разгромленной комнате, с раскиданными вещами и одеждой. Его голова лежала у Ксении на животе, и она бездумно теребила коротенькие волосы на голове Дэна.

– Ничего себе, жалость, – прошептала Ксения, – меня не трожь, я сейчас отдохну и уберу.

– Не надо, лежи, я всё сам! – Он поцеловал её в живот, встал, и подняв разбросанную одежду ушел в душ. Ксения повернулась на бок, чувствуя влажное шершавое казенное белье, поморщилась, и тоже встала. Можно было привезти даже свое постельное, но она же не знала! Махнув рукой, пошла к Дэну в душ.