Горький шоколад

А потом она выгнулась на нем и оглушила криком. Протяжным и громким, переполненным всем тем напряжением, что копилось в ней долгое время. Ее оргазм был долгим и яростным, но даже позже, когда схлынул самый сильный и сумасшедший поток, Габриэль еще некоторое время вздрагивала и постанывала от касаний его пальцев. Расслабленная и обессиленная, она так и осталась лежать на нем, не понимая, что член ее мучителя все еще возбужден и каждое ее движение равноценно пытке.

— Зачем ты это сделал? — спросила Габриэль едва слышно.

— Сделал что?

— Я не знаю, как это назвать… Наверное, соблазнил? — Эль мягко улыбнулась, словно отозвалась каким-то своим мыслям. — Что бы на это сказала Марго?

— Думаю, задала бы нам трепку.

— Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, не стоило… — она запнулась, точно подбирала нужное слово.

— Стоило, — твердо пресек он ее дальнейшие попытки самобичевания.

Возможно, она не совсем это понимает, но уж она-то точно в курсе, что женщине не так-то просто соблазнить мужчину, если он сам не хочет быть соблазненным. На уровне физиологии — вполне. Но сегодня он сделал то, чего не делал уже долго время — хотел, чтобы хорошо было ей, не заботясь о собственном теле. Хотя, нужно признать, желание разрядки было сильным как никогда, а ведь это с учетом того, что последние несколько часов были, мягко говоря, не располагающими к сексу.

— Прекращай думать всякую ерунду, Габриэль. Не заставляй меня чувствовать себя больным ублюдком.

— Это шантаж.

— И что? Я говорил, что не извращенец, но ни слова не сказал, про шантажиста.

— В следующий раз надо будет уточнять по всем пунктам…

Ее голос становился все тише. Габриэль явно проваливалась в сон. Расслабленная и обессиленная, она буквально растеклась по Максу — и даже думать забыла, что все еще лежит с разведенными ногами.

— Мы составим целый список. На всякий случай. — Он понизил голос до шепота. — И не потеряется…

Она уснула через пару минут. Макс подождал еще немного, потом аккуратно, стараясь не потревожить, взял Габриэль на руки, поднялся. Та глубоко вздохнула, уткнулось носом ему в грудь. Он отнес Габриэль в ее комнату, положил на кровать и укрыл одеялом. Она так и не проснулась, только в полудреме вроде бы что-то проговорила, когда он поудобнее подсунул подушку ей под голову.

Макс усмехнулся, стоя над ней.

И что дальше?

Собственное тело все еще требовало удовлетворения. Можно, конечно, вызвать кого-нибудь на помощь… но… сейчас это казалось чем-то неправильным. Не то чтобы после сегодняшнего вечера он собирался в корне пересмотреть свою жизнь и ограничить себя в «общении» с другими женщинами. К чему? Они с Эль просто поиграли. Это далеко не отношения. Кто знает, что у них будет дальше? Хотя надо признать — Габриэль Кромби чем-то его захватила. Своей необычностью, чистотой, другим взглядом на мир… черт знает, чем. Ерунда, глупость? Причуда насытившегося богатея? Макс не знал. Но собирался узнать.

Склонившись над Эль, он поцеловал ее в кончик носа, а потом покинул комнату. Он знал, где проведет следующие полчаса перед сном — в прохладной воде собственного бассейна, выбивая из тела желание поиметь девчонку, которая каких-то пятнадцать минут назад кончала от его пальцев.

Габриэль проснулась от того, что солнце нещадно било в окна и назойливо щекотало ее по носу. Пришлось выпрыгивать из постели и задергивать шторы, чтобы уберечь себя от его настойчивого вторжения в сон.

Лишь спустя минуту Эль поняла, что находится у себя в комнате, хотя совершенно точно помнила, что не поднималась туда вчера. То есть, она вообще не помнила, чтобы поднималась к себе вчера. В памяти то и дело оживали образы вчерашнего вечера: упавшая в обморок Тина, долгое ожидание Макса, их взаимные признания. А потом…

Эль спрятала лицо в ладонях и упала на кровать. Господи, она в самом деле спровоцировала Макса сделать… это? Сладкие воспоминания его ласки мигом отозвались тягучим ощущением внизу живота. Они в самом деле сделали это, или воспоминания — всего лишь очень яркий сон, которые сознание настойчиво пытается выдать за действительность?

Она несмело погладила себя по животу, позволила ладони опуститься ниже, скользнуть по внутренне поверхности бедра. Эль выгнулась — и тут же свернулась в калачик. Нет, это определенно произошло на самом деле. Слишком остро ее тело реагировало на воспоминания о пальцах Максимилиана Ван Дорта у нее между ног, о его ладонях у нее на груди, о том, как его губы почти невинно и то же время развратно покусывали мочку ее уха.

Чтобы не сгореть от стыда, Эль бросилась в ванну. Холодный душ немного привел ее в чувство, но стоило образам вчерашнего вечера воскреснуть в памяти, как все возвращалось на круги своя.

Сейчас Эль казалось, что в мире не существует силы, способной вытащить ее из комнаты и столкнуться с Максом. Но стрелки часов перевалили за десять, и больше отсиживаться было нельзя. Возможно, если она перестанет себя накручивать, и отнесется к произошедшему, как к импульсивному порыву, то мысли понемногу придут в норму?