Горький сладкий плен

В этот момент за спиной Смотрительницы шевельнулся мужчина, одетый слишком богато для слуги или стражника. Я заметила его только сейчас, ибо до этого он кутался в тень, но тут вышел на свет.

У незнакомца были белые волосы, собранные в низкий хвост, раскосые голубые глаза и слащавое личико с… родинкой. При виде этой выпуклой родинки с тремя длинными волосками меня бросило в пот. Я внимательно присмотрелась к внешности чужака.

Я не видела Тахира в молодости. В Цитадели он появился в том возрасте, когда у обычных людей уже полон дом внуков. К этому времени его волосы полностью поседели, лицо обвисло, черты размылись под складками многочисленных морщин.

Но эта родинка…

Я не могла отделаться от мысли, что передо мной обновленная, сбросившая десятки лет версия Тахира.

Может, его юный родственник. А может…

Какие волшебные свойства были у артефакта, выкраденного мной из замка Мориуса Аларана? На что способен окаменевший разум дракона? Что, если он…

Мысль мне не понравилась.

Меня снова затошнило. Тело уже посылало в мозг панические сигналы, когда Смотрительница вывела своего спутника вперед и представила ситхлифам.

Новый обитатель Цитадели. Внук Тахира — вот и объяснение их поразительному сходству. Личный секретарь главы, заменивший своего покойного деда на этой должности.

Я больше не слушала. Сражаясь с дурнотой, я исступленно работала локтями, прорываясь сквозь людское море к спасительному выходу. Кровь шумела в ушах, сердце выпрыгивало из груди. На лбу выступила испарина. Через пару шагов я почувствовала капельки влаги на крыльях носа и над верхней губой.

О богиня, меня сейчас вывернет на пол!

Желудок скрутило болезненным спазмом.

Я прижала ладонь ко рту: «Нет, нельзя, не здесь, хотя бы в коридоре».

К щекам прилил жар. В преддверии приступа затряслись руки, потом колени.

Я пробивалась вперед, расталкивая всех на своем пути, и молила Многоликую о милости.

Не здесь. Не при всех. Там, за дверью, где темнота и никого нет.

Они не должны узнать, что я ела человеческую пищу.

До выхода оставалось несколько метров. Я держалась из последних сил. Шла быстро, но не бежала, чтобы не привлекать к себе внимания.

Когда до коридора уже было подать рукой, вверх по горлу начала подниматься горькая жидкая масса. Я вся вспотела, раскраснелась, задрожала.

Еще немного. Два шага, один.

Я переступила порог, зашла за стену и меня вырвало прямо себе на ноги. Я едва успела наклониться.

О богиня…

Приступ был долгим, мучительным, но главное, я успела! Успела сбежать из зала и укрыться.

Но что со мной? Болезнь?

Когда я разгибалась, вытирая рукавом рот, вся мокрая и красная, жуткое осознание щелкнуло кнутом в воздухе.

Меня снова прошил ледяной озноб. И снова мне стало дурно, да так, что я покачнулась, ухватившись за стену.

Не болезнь. Хуже. Ребенок.

Ребенок, которого мне никогда не позволят родить. Плод любви, который безжалостно выдерут из моего чрева и бросят за стены Цитадели, как мусор. Очередная привязанность, которую заставят отринуть.

Ошеломленная внезапным открытием, я подняла взгляд и…

В конце коридора, на повороте, в трех метрах от меня стояла Три тысячи пятнадцатая и смотрела на зловонную лужу у моих ног.

Глава 42. Желанная

«Я позову служанку, чтобы убрала», — слова Три тысячи пятнадцатой крутились и крутились в голове, пока быстрым шагом я возвращалась в свои покои.

У меня тряслись руки. Сердце в груди гулко ухало. Во рту стоял омерзительный вкус кислятины.

Беременна.

В последнее время мы с Э’эрлингом любились, как кролики, и вот результат — ребенок.

Под рукой у меня всегда была фляга с настойкой из особых трав, но, похоже, время от времени я забывала из нее пить. Какая чудовищная беспечность!

Если правда откроется…

Будет ли Три тысячи пятнадцатая держать язык за зубами? Или тут же побежит докладывать об увиденном?

Пока я шла по коридору, сцены из моего прошлого оживали перед глазами и мелькали в темноте яркими навязчивыми образами. Я слышала детский крик, плач щенка, чувствовала на лице влагу, а в воздухе — запах крови. Самый жуткий мой страх вырвался из оков сна, давний ночной кошмар готовился воплотиться в реальность, приняв еще более пугающую форму.

Задыхаясь, я прижала ладонь к животу.

Они отнимут у меня все. Выдерут прямо из рук, как в детстве, — щенка. Заберут и ребенка, и любимого. И жизнь, если я не пожелаю смириться с потерями и стать послушной. И разум, если не смогу эти потери вынести.

Но разве я маленькая девочка, чтобы мне указывали, как жить? Мне больше не десять, и я не буду плыть по течению, умываясь слезами. Теперь я выросла и могу дать отпор.

Могу?

Распахнув дверь, я влетела в свою спальню и под изумленным взглядом Э’эрлинга полезла под кровать. Снизу, к деревянной решетке днища, атласными лентами был привязан нож. Прямой тонкий кинжал. Удобная рукоять из рога, короткое острое лезвие, заточенное с обеих сторон. Таким легко бить исподтишка. Спрятал в широком рукаве и при разговоре внезапно вонзил собеседнику под ребра.

Успею ли я нанести удар прежде, чем магия главной ситхлифы превратит меня в послушную куклу?