Горький ветер свободы

Развивать тему не стали, да у них и не было такой возможности. В этот момент мы, по-видимому, достигли цели нашего путешествия – располагавшейся в нескольких кварталах от центра города таверны. Арочный вход оказался настолько низким, что даже мне пришлось, заходя, пригнуть голову, что уж говорить о моих спутниках. Ощущение было такое, будто впереди – не таверна, а пещера, каких великое множество в здешних горах.

Внутри картина оказалась совсем иной. Здесь все выглядело ухоженно, роскошно и даже, наверное, уютно. Наверное, потому что мое представление об уюте и о том, как должна выглядеть таверна, радикально отличалось от увиденного. Здесь не было ни столов, ни стульев, ни скамей. Ни свечей, ни канделябров, ни картин на стенах. Вместо этого – полы, устланные коврами и циновками. Места, предназначенные для посетителей и соответствующие нашим столикам, были условно обозначены на полу при помощи дополнительных мягких ковриков и многочисленных подушек разных размеров и цветов. Подушки были разбросаны, а точнее сказать, тщательно разложены в художественном беспорядке, создавая атмосферу беззаботности и одновременно делая пребывание на полу комфортным… Комфортным – это опять же в понимании местных, а не в моем. Вместо столов – просто дополнительные тростниковые циновки, вокруг которых, собственно, и располагались подушки. На этих циновках были расставлены подносы с кушаньями, узкогорлые кувшины, кубки и прочее. Посетители либо сидели, по-южному скрестив ноги, либо полулежали (я бы даже сказала «возлежали»), опираясь на подушки. Некоторые курили кальян.

Цветные занавески на узких окнах были умышленно задернуты, помещение наполняли светом низко висящие лампы. Стены были увешаны узорчатыми коврами. От переливов красного, желтого, черного, коричневого и оранжевого рябило в глазах.

Едва мы вошли, к нам сразу же подбежал слуга, одетый в широкие штаны, рубашку и жилет, и поклонился настолько низко, что практически согнулся пополам. Я ожидала, что у него хрустнет позвоночник, но парень распрямился с привычной легкостью и что-то шепнул Данте. Тот утвердительно кивнул, и слуга повел нас к одному из «столиков».

На ковре с немалым комфортом устроился полный мужчина невысокого роста, с загорелым лицом круглой формы и типично арканзийскими чертами, одетый в белые брюки и длинный белый халат, украшенный пуговицами из чистого золота. О последнем можно было догадаться даже невзирая на скудное освещение. Вообще этот мужчина выглядел холеным, богатым и полным чувства собственной значимости, коего нисколько не стеснялся.

За спиной у посетителя стоял еще один мужчина, вооруженный до зубов – судя по всему, телохранитель. А еще дальше, прислонившись к самой стене, стоял раб. Это было видно по его одежде, поведению и даже по тому, как виртуозно игнорировали его не только посетители, но и слуги.

– День добрый, высокочтимый дон Эльванди. – Посетитель обратился к Данте очень радушно, но с подушек не встал. Видимо, здесь это не было принято. – Да подарит он тебе множество хороших новостей, да будет полон тени и прохлады, и да будут благословенны все твои начинания.

– Благодарю тебя, высокочтимый Илкер-бей, – вежливо ответил Данте. На этом его приветствие было окончено.

– Присаживайся. – Если Илкер и был обижен лаконичностью ответа гостя, то не подал виду. Его слова сопровождались гостеприимным жестом. – Отведай всего, чего пожелаешь: нигде во всей Арканзии ты не найдешь заведения, в котором готовили бы вкуснее, чем в этой таверне.

Данте снова вежливо кивнул и, на мгновение взглянув на Ренцо, сел, без малейшего труда по-местному скрестив ноги. Ренцо же отвел меня к стене, туда, где стоял раб Илкера, тихо сказал: «Оставайся здесь» (не ожидая, что я пойму его слова, но суть была ясна по ситуации), после чего сел подле Данте. Это немного меня удивило: признаться, я ожидала, что он останется стоять наподобие телохранителя. Мне даже кажется, что и самого Илкера несколько сбила с толку данная вольность. Но Данте отреагировал на действия своего спутника как на нечто само собой разумеющееся, и это все решало. Должно быть, эти двое действительно были очень близки друг к другу по статусу.

Илкер меж тем подозвал слугу, и тот вновь склонился перед посетителями, хотя на сей раз и не так низко, как при приветствии.

– Чего ты желаешь отведать, дон Эльванди? – спросил вместо слуги Илкер, явно принявший на себя роль гостеприимного хозяина. – Я буду рад угостить тебя и твоего спутника. Быть может, вам придется по вкусу здешняя говядина?

– Благодарю, но мы уже отобедали, – откликнулся Данте. – Так что я ограничусь напитком.

– Что желает пить господин? – спросил слуга.

– Кофе, – ответил Данте.

– О, вы знаете толк в арканзийских напитках, – просиял в белозубой улыбке Илкер. – Лучше нашего кофе нигде не сыскать, тут вы совершенно правы.

– А вы, господин? – обратился слуга к Ренцо.

Тоже кофе, – немного помявшись, ответил тот.