Горький ветер свободы

У тебя навязчивая идея, – округлила глаза я. – Если женщина говорит «нет», это значит «нет». Назойливые ухаживания со стороны человека, который нам не нравится, только раздражают.

– А если нравится? – парировал Данте.

– Тогда не отказывают изначально.

– Так-таки всегда? – изогнул бровь он.

Я невольно вздрогнула, таким проницательным вдруг показался мне его взгляд. Словно он намекает на мои собственные чувства. Но нет, этого не может быть. Он влюблен в другую женщину и, следовательно, слеп ко всему остальному. Если бы он понимал, как я к нему отношусь, и собирался при этом жениться на Эльноре, то не стал бы мучить меня подобными разговорами.

– Бывают ведь случаи, когда мужчина женщине в целом нравится, но ее останавливают другие причины.

Я снова покосилась на Данте. Тон вроде бы нейтральный, взгляд уже скользит по комнате.

– Бывают, – признала я, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Вот и подскажи мне, как можно в таких случаях добиться вашего расположения!

– Что, я?!

– Ну не могу же я спросить саму Эльнору! Ну же, Сандра, помоги мне! Скажи как женщина: какие ухаживания ты не смогла бы проигнорировать? Какой поступок обязательно запал бы тебе в сердце?

Я сглотнула, поднимая на него страдальческий взгляд.

– Ну, подари ей что-нибудь, – проворчала, сдаваясь, я. – Цветы там или ваши южные сладости. Или травку какую-нибудь.

– Травку? – непонимающе нахмурился Данте. – Сандра, она вроде бы как не корова.

– Да я не про эту травку, а про ту, из которой чай заваривают, – огрызнулась я. – Она чаи разные любит ароматные. Арканзийские.

Это все не то! – воскликнул Данте. – Слишком банально, примитивно, если на то пошло. Такое может сделать абсолютно любой. Допускаю, что женщине приятны такие подарки, но покорить ее этим нельзя.

– Данте, ты что хочешь – чтобы я вот прямо сейчас на этом месте сообщила тебе, чем можно покорить почти незнакомую мне Эльнору Рокка?! – взвилась я, окончательно теряя самоконтроль.

– Не Эльнору Рокка. Тебя, – спокойно сказал Данте. И снова тот же прямой взгляд, заставивший мое сердце ненадолго остановиться. – Скажи, что могло бы покорить тебя. Уверен, это поможет и с Эльнорой.

Я громко застонала, схватившись руками за голову.

– Не знаю, Данте! Не знаю! Теоретически можно было бы попробовать совершить какой-нибудь безумный и одновременно романтический поступок. Спеть серенаду. Пробраться к ней в армон через забор и влезть по плющу в окно. Но это же все не твое, Данте! Это не ты. Ренцо, наверное, мог бы сделать что-то подобное. А ты не станешь.

– Значит, не стану? – Он резко развернулся. – Ты так в этом уверена, да? Считаешь, что Ренцо способен на безумство ради женщины, а я не способен? – Он откровенно злился, и я пожала плечами, опуская глаза и задаваясь вопросом: случайно я его разозлила или все-таки намеренно? – Потому что я более серьезный, да? – припомнил он мою собственную фразу. – Другими словами, скучный, сухой и невзрачный? Верно? Так вот, – продолжил он, не давая мне вставить слово, – я докажу, что это не так! Как ты сказала? Пробраться в армон через забор и влезть в окно? Отлично, вот так я и поступлю! И ты будешь свидетельницей!

Я принялась шарить рукой у себя за спиной, нащупала стул и опустилась на сиденье. Слово «свидетельница» звучало в таком контексте подозрительно похоже на «соучастница».

– А я-то тут при чем? – простонала я.

Однако разжалобить Данте не удалось.

– При том, – отрезал он, не снисходя до объяснений. – Завтра отправляемся верхом.

Вот так и случилось, что на следующий день мы вместе выехали из города. Добрались верхом до постоялого двора, располагавшегося неподалеку от армона Эльноры, и там оставили лошадей, а сами якобы отправились прогуляться. Погода была осенняя, но осенняя по-галлиндийски, а следовательно, достаточно теплая, хоть и с прохладным ветерком. По небу рассыпались совершенно безобидные облака – белые, хрупкие, далекие; словом, неспособные пролиться дождем.

– До армона полчаса пути, – рассказывал Данте. Он как будто забыл о своем недавнем запале. Вел себя совершенно спокойно, словно вовсе не планировал вытворять никаких нехарактерных для себя глупостей. И на меня как будто уже не сердился; наоборот, был более чем обходителен, поддерживая по дороге, следя, чтобы я лишний раз не наступила на шаткий камень и не шагнула в рытвину. – Сначала минуем рощу, потом перейдем через узкий ручей, а дальше будет рукой подать до боковой ограды. Я хорошо знаю эти места. – Выражение его лица стало задумчивым и менее холодным, чем обычно. – Много гулял здесь в детстве.