Горький вкус любви

Подавая ему кофе с басбусой я знал, что из-за прилавка на меня поглядывает Джасим, а Рашид, сидящий за своим столиком, вообще не спускает с меня глаз. Я прошептал господину Молчуну, что хотел бы побеседовать с ним, но что сделать это можно только рано утром, до прихода Джасима и повара-йеменца, когда я открываю кафе.

Господин Молчун кивнул и ответил, что придет к кафе на следующий день сразу после первой утренней молитвы.

Он появился в моей комнате ровно в половине шестого утра. И сразу же сказал, что знает, чего хочет от меня Рашид в обмен на покровительство Джасима и его кафе. Я был не первым мальчиком, с которым произошло такое, утешал меня он. И еще он сказал, что знает человека, который быстро найдет мне другую работу. Звали этого человека Хилаль, он был из Судана. Господин Молчун заверил меня, что Хилаль — хороший человек, который поможет мне.

Тем не менее прошло не меньше двух недель, прежде чем сбылись обещания господина Молчуна. К тому моменту, когда Хилаль нашел для меня работу на мойке и маленькую квартирку, я принимал в своей комнате Рашида уже полтора месяца.

Наступил мой последний день работы в кафе. Рашид пришел и ушел, оставив мне сотню риалов и чувство омерзения. Я лежал, уставившись в зеркальный потолок. Уговоры Джасима и моя мечта покинуть Джидду заставили меня принять эту жизнь в зеркале. Но скоро ей придет конец. Я поднял с пола ботинок и швырнул его в свое отражение.

Уходя из комнаты, я в последний раз взглянул на потолок. Отраженная в нем комната была рассечена надвое. Я вышел из треснутого зеркала, навсегда оставив там осколки прошлых месяцев.

Джасим, узнав мой новый адрес, приходил умолять меня вернуться. Я сказал ему, чтобы он оставил меня в покое.

— Ладно, — проговорил он, пожимая плечами. — Но я твой единственный друг. Никто не станет помогать тебе так, как я.

— Уходи! — повторил я.

Моя дружба с господином Молчуном продолжалась и после того, как я покинул кафе. Мы встречались с ним в торговом центре или на набережной, чтобы поговорить и погулять. С тех пор как я приехал в Джидду, у меня не было такого друга, которому я мог бы доверять. Только с господином Молчуном я впервые почувствовал себя в безопасности.

В Джидде он жил нелегально. Его депортировали из страны бесчисленное количество раз, но он всегда возвращался. В последний раз он наконец усвоил урок, рассказал он мне. Тайком пробравшись в южный порт Джизан, он отрастил длинную бороду, купил темные очки и стал одеваться как саудовец. А еще он старался не встречаться с соотечественниками и вообще ни с кем из иностранцев, чтобы избежать подозрений.

Кроме того, я пытался получше узнать и Хилаля, однако суданец был слишком занят, чтобы дружить с кем-то. Он жил в крохотной квартирке на Аль-Нузле вместе с тремя другими суданцами и работал с утра до ночи.

— Я оказался в богатой стране, — говорил он, — поэтому я должен воспользоваться этим и заработать как можно больше денег.

Он хотел накопить столько денег, чтобы хватило на возвращение в Судан и открытие собственной автобусной линии, которая соединила бы его родную деревушку с портом Судан и столицей Восточного Судана Касалой.

И пусть у меня не появилось много друзей, однако жить мне стало легче. Я был почти счастлив оттого, что теперь самостоятельно строю свою жизнь. Мне не нужен ни дядя, ни Джасим, говорил я себе.

Но я не успел привыкнуть к относительно счастливой жизни. Вскоре Хилаль принес печальную новость, которая вновь ввергла меня в пучину отчаяния и одиночества.

Заглянув ко мне однажды утром, Хилаль рассказал, что квартиру господина Молчуна обыскала иммиграционная полиция и что сейчас он ожидает депортации в одной из тюрем в центре Джидды.

— В голове не укладывается! — восклицал Хилаль. — Абу Имад всегда был самым осторожным нелегальным эмигрантом во всей Саудовской Аравии. Уж я-то знаю, поверь мне, я знаком со многими нелегалами. Просто не понимаю, как он попался.

Как только Хилаль ушел, я поспешил в тюрьму, чтобы попытаться увидеть господина Молчуна хотя бы еще раз, пока его не выдворили из страны.

В здании тюрьмы раньше располагался старый аэропорт Джидды, поэтому оно поражало своими размерами. Его огораживала высокая белая стена, а окна были только под самой крышей. У входа стоял памятник — небольшой самолет. Его задние колеса касались земли, а передние чуть приподнялись, так что казалось, будто самолет вот-вот взлетит. Какая ирония, что самолет, созданный по подобию не знающей границ птицы, украшает здание, в котором держат взаперти людей за то, что они посмели осуществить свою мечту.

У ворот стоял вооруженный полицейский. Я знал, что шансов у меня мало, но всё равно сделал попытку.

— Ассаламу алейкум, — поздоровался я с ним.

— Ва-алейкуму, — ответил он холодно, оборвав формулу приветствия на половине.

— Да продлит Аллах ваши годы, — продолжил я. — Нельзя ли мне повидаться с другом, который ожидает в тюрьме депортации?

Он растянул сонное лицо в издевательскую ухмылку.

— А ты иностранец, значит?

Я кивнул.

— Где твои документы?