Горький вкус страсти

В этот момент в мой кабинетик входит девушка довольно высокого роста, обладательница красивых блестящих темных волос до плеч. На ней отлично сидящий по ее фигуре темный костюм и светлая блузка. Выглядит она безупречно.

Фигура у нее немножко мужская. Видимо, занималась раньше каким-то силовым видом спорта. Но черты лица – приятные. Я бы даже сказала, что очень привлекательные.

Увидев нас, она на мгновение замирает, бледнея:

– О Боже, как она…

Но ее дальнейшие слова Буров пресекает недовольным кивком головы и постукиванием длинного указательного пальца по своим губам.

Она, сразу что-то смекнув и молниеносно взяв себя в руки, профессионально осведомляется:

– Паша, приехали люди, с которыми у тебя договоренность на пять. Ждут в приемной. Идешь?

Как у них все запросто. Босса на ты называет.

Но Павел-непростой босс, не такой, как обычно. Он держится со всеми на дружеской ноге.

– Да, я иду, – говорит Павел, посмотрев на часы, и с усилием воли отрывается от меня.

Наконец-то покидает мое личное пространство. Фух! Можно выдохнуть.

– Ульяна, представляю тебе нашего нового стажера. Киру. Отличница, идет на красный диплом. В результате конкурса получила возможность стажироваться в нашей фирме.

Лицо Ульяны освещается великолепной белозубой улыбкой.

– Кира, это мой личный помощник Ульяна, – деловито говорит он мне. – Она поможет тебе в любом административном вопросе. Обращайся.

Я отвечаю на улыбку Ульяны своей, не менее великолепной.

– Добро пожаловать! У нас весело, – доброжелательно щебечет она.

– Я уже поняла, – фыркаю я.

Меня немного напрягают ее слова, которые она произнесла, как только увидела меня, и мне хочется узнать подробности.

– Ульян, – догоняю я ее уже в дверях. – А что ты хотела сказать про меня?

– Что?– она испуганно вскидывает пушистые ресницы.

– Ну, ты когда вошла, сказала, что я … Павел не дал тебе сказать. Что я?

Взгляд Ульяны как-то сразу тускнеет, и она закрывается, как банковский сейф. Сейф, к которому у меня нет ни ключа, ни шифра. Я понимаю, что от нее я больше ничего не добьюсь.

Пусть у них и очень простые отношения в офисе, а Буров – очень демократичный руководитель. Но он все-таки здесь главный. И его табу – это его табу. Он сразу дал понять своей помощнице незначительным кивком головы, что то, что она хотела сказать, не для моих ушей.

И она теперь уже ничего не расскажет.

– Кира, не совсем понимаю, о чем ты говоришь, – виновато смотрит на меня. – Мне надо идти. Паша ушел уже. Мне надо быть на месте. Я могу понадобиться, – она цокает каблуками к выходу.

«Что же за секрет они скрывают?

Как бы узнать?»

Глава 16.

Павел. Два года назад.

Я сижу и смотрю прямо перед собой.

– Что Вы сказали? Я, кажется, ослышался?

Передо мной пузан с неприятным взглядом, пальцами-сардельками и дешевыми электронными часами на руке, которые совершенно не вписываются в его упакованный внешний вид. Или эти часы из прошлого века и есть этот человек?

– Нет, не ослышались, – он проводит своими сардельками по сальным волосам и вызывает во мне приступ тошноты. – Мы не думаем, что здесь предумышленный наезд. Просто случайно все произошло. Поэтому мы возбудили уголовное дело по части 3 статьи 264 УК РФ. А это: нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека.

Я взвиваюсь.

– По неосторожности?! – кричу я и чувствую, как мои кулаки наливаются злобой. – Вы что? Это вы серьезно сейчас говорите? Человека нет, а вы говорите, что нет состава преступления?

– Что вы так шумите. Успокойтесь, – пытается отрезвить он меня холодным тоном.

Но я не из тех, на кого можно посмотреть ледяным взглядом, и он сразу затихнет где-нибудь в уголке.

– Я читал отчет. Там написано: удар был очень сильным. Женщина погибла на месте.

– И что из этого следует? Дело передали мне, и мне решать, что и как тут оформлять.

– Ну, это мы еще посмотрим.

– Что вы посмотрите? – он расслабленно ухмыляется.

Видимо, пузан не в курсе моих связей?

Надо было мне, дураку, сразу все свои знакомства напрячь.

Хотя… Я был совершенно не в состоянии… Я вспоминаю, как я в совершенной прострации валялся у себя дома и глушил свое горе в виски.

Я полностью отключился от жизни, от происходящего вокруг.

Сколько это продолжалось? Неделю? Две? Я только вышел из дома на ЕЕ похороны, и от этого мне стало совсем плохо, совсем больно.

Больно так, что я не мог ощущать эту боль. Эта боль была за пределом человеческих возможностей.

И я опять вернулся к себе, и снова заколдованный круг выпивки и сна в забытьи. Сна, который прерывался кошмарами….

Только мои друзья, а главное – мой брат, смогли выдернуть меня из этого жерла.

И вот теперь, придя немного в себя, я пожинаю плоды режима. И собственной беспечности.

– Вы, кстати, первым оказались на месте преступления, – сверлит он меня своим взглядом – Если Вам больше нравится эта формулировка. И как?