Горький водопад

– Эй, – говорю я, – Кэнди… ты меня слышишь? – Сомневаюсь, что она что-то слышит. Я пла́чу, мой голос звучит странно, и мне приходится вытереть нос и сглотнуть ком в горле, прежде чем попытаться снова. – Кэнди, это Ланни Проктор. Я здесь. Я не брошу тебя, слышишь? Все будет хорошо, обещаю.

Я слышу, как по всему берегу озера заводятся моторы. Подростки удирают прочь.

И мое одиночество делается еще глубже.

Оператор твердит мне о том, что помощь уже в пути. Она говорит с профессиональным спокойствием, и это немного помогает мне, но я все еще чувствую себя здесь отрезанной от всего мира, словно я единственное живое существо, не считая Кэнди. Мне хотелось бы, чтобы здесь был кто-нибудь еще. Кто угодно.

И я словно заставляю свое желание воплотиться в жизнь: я слышу шаги на тропе. Может быть, это возвращается Ви? Но нет. Это Бон. Что он здесь делает?

В лунном свете он выглядит бледным и вспотевшим.

Я инстинктивно отключаю звук на линии соединения с 911.

– Привет еще раз, – говорит Бон. – Я видел, что твоя подруга ушла. Ты в порядке?

Я хочу броситься ему на шею и заплакать, однако удерживаюсь. Но едва-едва. Просто указываю на лежащую девушку. В отсвете фонарика на моем телефоне она выглядит бледной и мертвой, но я по-прежнему чувствую пульс, бьющийся у нее на шее. Бон широко раскрывает глаза.

– Она жива? – спрашивает он. Я киваю. Наверное, я сейчас не смогу говорить осмысленными фразами. «Ничего страшного. Бон здесь. Он старше. Он должен знать, что делать».

Оператор снова спрашивает меня, одна ли я здесь, и я подношу палец к губам, чтобы предупредить Бона, потом включаю звук и говорю:

– Здесь только я. Одна, с ней.

Бон оказался достаточно храбрым, чтобы прийти сюда вслед за мной, но при нем, вероятно, полдюжины разных видов наркоты, и из-за этого он может влипнуть в неприятности. Он мог бы удрать – ведь все остальные удрали. Я не хочу, чтобы его арестовали.

– Вы видели еще кого-нибудь там, наверху? – спрашивает оператор.

– Нет, – отвечаю я ей. – Хотя да, тут несколько человек прыгали в воду с утеса. Но я не знаю, кто это был.

Это откровенная ложь, мне следовало назвать имя Лотти. Но я этого не делаю, потому что не хочу неприятностей и ей.

Бон жестами показывает мне что-то, и я понимаю, что он просит у меня телефон. Я сразу же протягиваю аппарат ему, и эта передача ответственности приносит мне такое облегчение, что меня пробирает дрожь. Я беззвучно говорю ему «спасибо».

Но вместо того чтобы говорить с оператором, Бон обрывает звонок и выключает телефон. «Какого черта?» Потом он произносит:

– Мне жаль, что ты нашла ее, Ланни.

Несколько долгих секунд до меня не доходит смысл его слов. По-настоящему не доходит.

Потом я понимаю, какая опасность мне грозит, и по моей коже словно пробегает электрический заряд. Прилив страха ощущается подобно удару молнии, но я отбрасываю этот страх. Мне нужно быть умной, чтобы пережить эту ситуацию, но мои мысли хаотично мечутся, крутятся и пузырятся, я пытаюсь понять, что собирается делать Бон, почему он так поступил с Кэнди, когда… так много вопросов! Но я не задаю их. Просто дышу и смотрю. Когда Бон сует мой телефон в карман, я медленно поднимаюсь с колен и отступаю от Кэнди. Не сводя с него глаз.

– Копы уже едут, – говорю я ему, и это звучит по-дурацки. Мы оба слышим звук сирены вдали. Но это не значит, что он действительно близко – в сельской местности все расстояния относительны.

– И это просто значит, что придется действовать быстро, – отзывается он и достает нож из ножен, висящих у него на поясе. – Извини, Ланни, ничего личного.

«О, черт!»

9. Ланни

– Это ты сделал? – выдавливаю я, потому что не хочу так думать, сознавать, что я с комфортом проводила время, сидя рядом с человеком, который ударил одну из моих соучениц по голове.

Бон пожимает плечами.

– Видишь ли, она меня обманула. Зря она это сделала. Вот и вышло, как вышло. Кроме того, у меня есть напарник, а он в игрушки не играет.

Копы едут сюда, но я понятия не имею, как скоро они будут здесь. Через несколько минут? У меня может не быть этих минут. Он стоит между мной и тропинкой, ведущей вниз, на пляж. Поэтому я тяну время, потому что единственная моя настоящая надежда – на то, что копы приедут быстро и Бон, быть может, предпочтет сбежать. Но я знаю, что он этого не сделает.

Он не может.

– Может быть… – Голос мой звучит слабо и тонко, и я уже вся трясусь от страха. Не могу выровнять дыхание. – Может быть, это был несчастный случай… Она упала и ударилась головой… Я могу сказать им, что она так сказала.

– А что, если она придет в себя и скажет другое? – Он мотает головой. – Послушай, я не хотел делать ей ничего плохого. Просто тряхнул ее и толкнул, а она упала на камень.

Я не уверена, что это правда. Но просто киваю. Бон вертит нож в руках, и я вижу, что он не хочет этого делать. На самом деле не хочет.

Я слышу, как кто-то лезет вверх по тропе. Облегчение обрушивается на меня, словно грузовик, мчащийся на полной скорости, все мое тело содрогается, коленки начинают подкашиваться. Копы уже здесь. Слава богу.