Горький водопад

Трудно даже измерить то облегчение, которое я чувствую сейчас. Ланни замерзла, промокла насквозь и вся дрожит, но она жива, не ранена, хотя и перепугана. Мне нужно отвезти ее домой и переодеть в сухое, но к нам направляется полицейский, который остановил машину Сэма и велел ему припарковаться у обочины. Сэм и Коннор идут следом за офицером.

– Я просил бы вас остаться и дождаться детективов, – говорит полицейский. – Они уже едут.

Ланни спрашивает:

– Она жива? Кэнди, та девушка наверху?

Моя дочь бледна и продолжает дрожать, но уже в достаточной степени пришла в себя. «Где – наверху? Какая девушка?» – недоумеваю я, но сейчас не время для расспросов. Я поворачиваюсь к санитару, и он отвечает Ланни:

– Мы сейчас пойдем туда. – Потом обращается ко мне: – С Ланни всё в порядке. Ей сейчас в основном нужно тепло и отдых. Некоторое время ей будет больно дышать из-за раздражения легких от воды, поэтому ее лучше показать врачу; может быть, он назначит ей какое-нибудь лечение.

Затем он и его напарник уходят, прихватив легкие носилки. Они направляются вверх, на утес, который местные ребята называют Смертельным Камнем.

Я поворачиваюсь к Ланни и спрашиваю:

– Солнышко, что случилось?

Она не хочет рассказывать мне, и я не знаю, в чем причина: шок, ее физическое состояние или что-то еще. Я хочу проявить настойчивость, но Сэм кладет мне руку на плечо и тихо произносит:

– Гвен, с ней всё в порядке. Выдыхай.

– Я просто хотела пойти на вечеринку, – шепчет Ланни. Губы у нее уже не такие синие, но она все еще несколько похожа на утопленницу. – Извини.

– Для тебя опасно вот так уходить из дома; ты же знаешь, что твой отец…

До этого момента мой сын молчал, но теперь он устремляет на меня взгляд, полный нетерпения и несогласия.

– Да, мам, мы помним. Но она просто хочет быть нормальной. Жить нормальной жизнью.

Я удерживаюсь от слов о том, что наша жизнь никогда не будет нормальной, потому что не хочу, чтобы это было правдой. Нам нужно найти нормальную жизнь. Создать нормальную жизнь. И теперь до меня еще острее, чем прежде, доходит, что мы не можем остаться здесь. Быть подростком сложно в любых обстоятельствах. Но уровень этой сложности для моих детей теперь просто зашкаливает.

Так дальше продолжаться не может.

Я просто обнимаю Ланни и растираю ей руки, пытаясь ее согреть. Весь берег усыпан брошенными бутылками, на пляже все еще пылает огромный костер. Забытые раскладные стулья и пустые бутылки – наглядное свидетельство того, сколько народа здесь было. Однако сейчас в поле зрения нет никого, кроме полицейских, и над берегом висит зловещая тишина.

Я вижу свет на вершине утеса: видимо, санитары нашли девушку, о которой упоминала Ланни. Они проводят там совсем немного времени, а потом спускаются, неся на носилках неподвижное тело. Девушка еще жива, но ужасно бледна. Судя по наложенным санитарами повязкам, у нее сильно пострадала голова. Очевидно, Ланни нашла ее там, наверху. Но почему после этого моя дочь оказалась в озере? Я хочу задать ей множество вопросов, но, прежде чем успеваю это сделать, приезжают детективы на своем старом черном седане. Первым из машины выходит детектив Престер, потом с пассажирского сиденья вылезает моя подруга Кеция Клермонт. Судя по виду Престера, мысль о подъеме наверх его не радует; он измеряет взглядом горную тропку и отправляет туда Кецию, а сам идет к нам. Глядя в его морщинистое лицо, я ощущаю, как настоящее смешивается с прошлым. Помню, как он вот так же шел ко мне, когда из озера Стиллхауз извлекли мертвое тело и я была заподозрена в убийстве. Я не хочу, чтобы он точно так же допрашивал мою дочь.

– Здравствуйте, Гвен, Сэм. – Престер обменивается с нами формальными рукопожатиями. Потом смотрит на Ланни. Его лицо – из тех, которые выглядят добрыми и сочувственными вплоть до того момента, когда обладатель этого лица захлопывает за тобой дверь тюремной камеры. И его вежливая манера поведения меня тоже не обманывает. – Юная леди, мне нужно поговорить с вами. Гвен, вы можете присоединиться.

– Отлично, – отвечаю я, пока Ланни делает вдох, чтобы сказать мне, что справится одна. Я не позволю ей попасть в ловушку. Не то чтобы я думала, будто она сделала что-то плохое, но… тем не менее. – Может быть, в вашей машине?

– Да, это подойдет, у меня работает обогреватель. Мисс Атланта, вы сядете на переднее сиденье, рядом со мной. Гвен, вы не против разместиться сзади?

Я ничего не имею против до тех пор, пока дверь не захлопывается, и тогда я вспоминаю, что открыть ее сама, вероятно, не смогу. Но сейчас неприятности не у меня. Моя дочь выглядит стойкой, но я вижу под этой маской испуганную маленькую девочку, и это причиняет мне боль.

Детектив Престер достает свой телефон и включает на нем диктофон.

– Детектив Тимоти Престер ведет опрос Атланты Проктор. Ланни, назовите, пожалуйста, ваш адрес и дату рождения – для протокола.

Моя дочь отвечает, слегка заикаясь, и я не уверена – от холода, который она все еще ощущает, или от нервов. Престер одаряет ее теплой, успокаивающей улыбкой. Но меня это заставляет насторожиться.