Горький водопад

Возможность оставить его позади ощущается как некая свобода, хотя я и знаю, что это временное облегчение. Что бы ни случилось за время нашего путешествия, нам придется вернуться в этот округ, где нас будут ждать Бельдены, злые, словно потревоженные в гнезде шершни, – из-за того, что моя дочь стала главной свидетельницей по делу, где замешан один из них. Они хотят, чтобы мы исчезли из поля их зрения, и я с радостью доставила бы им такое удовольствие. Но я не собираюсь просить Ланни лгать в их пользу.

Прежде чем мы добираемся до Миссисипи, утренний туман переходит в дождь, но одновременно становится теплее. Сэм ведет машину, а я стараюсь поспать как можно дольше, а потом звоню отцу Реми, чтобы предупредить о своем приезде. Трубку никто не берет, меня перебрасывает на автоответчик. Я оставляю сообщение о том, что скоро приеду в город и хотела бы встретиться, чтобы поговорить о сыне мистера Лэндри. Сообщаю свой телефон и адрес того отеля, где мы намерены остановиться – я забронировала номера заранее.

К моменту прибытия все мы ощущаем жуткую усталость и онемение в мышцах.

Родной город Реми невелик – по сути, это поселение, выстроенное вдоль дороги. Несколько тысяч жителей, обычные сетевые магазины, площадки для остановки дальнобойных фур. Несколько каджунских ресторанов, ярко сияющих неоновыми вывесками.

Мы приезжаем в мотель примерно в десять часов вечера, и мне сразу вспоминаются все те дешевые придорожные гостиницы, где я останавливалась в последние несколько лет, пока мы с детьми переезжали из одного временного жилья в другое. Добавим к этому те мотели, где мы с Сэмом побывали, пока охотились на Мэлвина. Странно, какое ощущение подавленности и ностальгии одновременно вызывают у меня эти заведения в целом.

В этой поездке я намеренно выбрала кое-что получше. Чистый, хорошо освещенный, относительно современный, пусть и не самый роскошный мотель. Джи Би, вероятно, заплатила бы и за жилье более высокого класса, но мне удобнее здесь, к тому же это лучший из всех мотелей, расположенных относительно недалеко от дома Лэндри. Джо Лэндри пока не перезвонил, но я надеюсь, что он свяжется со мной утром. Если нет, то я готова приехать без согласования. Но сейчас мы разбредаемся по комнатам – одна для меня и Сэма, одна для Ланни и Коннора, хотя Ланни уже выдвигает протесты, требуя себе отдельную комнату и не желая делить санузел с кем-либо еще. Но с ними всё в порядке. Мне кажется, ей сейчас легче оказаться вдали от Стиллхауз-Лейк. И Коннору тоже.

Мы с Сэмом раскладываем свои вещи, но я обнаруживаю, что влажная духота вызывает у меня тревогу, я не могу почувствовать себя комфортно. Сдавшись, наливаю себе чашку кофе из кофемашины, которой оборудован номер, – результат получается на удивление неплохим, – и открываю свой ноутбук, чтобы проверить сообщения в почте.

Их довольно много, что странно. Я установила фильтры по определенным ключевым словам, так что всё, где встречаются словечки «насиловать», «трахать» или «убивать», автоматически отправляется в папку «РАДИОАКТИВНОЕ» – если только это письмо не пришло от кого-то знакомого. Но эти сообщения миновали все сетевые фильтры, и отправлены они с анонимных учетных записей, представляющих собой в основном набор цифр.

Эти сообщения не содержат ничего, кроме изображений.

Честно говоря, меня теперь нелегко шокировать. Я видела сцены жестоких преступлений в реальной жизни и на цветных фотографиях с высоким разрешением. Я видела последствия пыток, насилий и убийств и многого другого. Подобные изображения просто сыплются на меня через такие вот учетные записи – и это делается для того, чтобы напугать и внушить ужас.

Но они всё еще болезненны для меня. Одна фотография сделана на месте преступления – бог весть где – и пропущена через фильтр насыщения, так, что кровь на ней приобрела характерный яркий оттенок. Женщина лежит на земле. У нее нет лица, только размозженная кровавая масса на том месте, где оно должно быть. Один глаз, мутно-карий, лежит на земле рядом с ней.

Надпись на фотографии гласит: «Скоро, сучка».

Я собираюсь с духом перед тем, как открыть следующее изображение. И следующее, и следующее. Все они ужасны, но одно выделяется среди прочих. То, в котором смертью угрожают Сэму. Я откладываю это сообщение в отдельную папку. И в страхе медлю перед тем, как перейти к угрозам, направленным на моих детей. Мерзавцы, сосредоточившие свою деятельность на моей персоне, были всегда. Но те, кто угрожает изнасиловать и убить моих детей, чтобы сделать мне больно, – это даже не чудовища, это еще хуже. По сути, им плевать на Ланни и Коннора. Для этих больных ублюдков мои дети – просто куклы из плоти, которых можно разорвать на части, дабы произвести нужный эффект. Это вызывает у меня ярость и страх – именно то, чего добиваются отправители подобных писем. Я это знаю, но не могу не испытывать эти эмоции.