Горький водопад

Как только власти – местная полиция, полиция штата и Теннессийское бюро расследований – заканчивают с нами, я говорю им, что мне нужно увезти Ви и Ланни в безопасное место, прочь отсюда. Они соглашаются – при условии, что я скажу им, куда направляюсь. Я спокойно лгу, что в мотель в Ноксвилле, и даю адрес, который нашла в Интернете. Ключи от дома я отдаю им. Мы уже собрали вещи, но я удостоверяюсь, что забрала все оружие, имевшееся в доме, особенно «Браунинг», который так и остался на месте сражения. После того как я демонстрирую его властям и соединяю их с Джи Би, дабы она подтвердила, что это оружие выдано мне по работе, мне позволяют оставить «Браунинг» у себя.

Джи Би спрашивает меня, что она может сделать, и я прошу ее бросить все доступные ресурсы на поиски Кэрол. Я не собираюсь передавать девушку сектантам, но хочу знать, где она находится. Если дрон Бельденов перестанет работать, мне может понадобиться запасной план.

Занятно, но полиция, похоже, верит мне не настолько, как следовало бы, с учетом того, что мы – жертвы нападения. Агент ФБР прослеживает меня до самого мотеля в Ноксвилле. Там я снимаю номер на ночь, и мы поднимаемся в свои комнаты. Я наблюдаю из окна, пока агент не уезжает, затем командую девушкам вернуться в машину.

Джесс Бельден тоже следит за нами. Это у него получается лучше, чем у агента; я заметила его грязный, неприметный внедорожник на выезде из Нортона, но он умело держался на самой границе поля зрения, а агент был слишком сосредоточен на нас, чтобы оглядываться назад. Когда мы садимся в наш внедорожник, машина Джесса уже стоит рядом с ним с включенным двигателем. Тот лишь кивает нам и обменивается с Ланни настороженными взглядами. Мне не нравится этот человек, однако он вполне вежливо обращается к нам:

– Спасибо, что помогли моему брату выбраться из передряги с копами. Он не хотел ничего плохого, чесслово. Бон слишком увлекся. Олли дурак, но он не злой.

Ланни настороженно кивает ему. Перемирие. Джесс подмигивает Ви.

– Хочешь прокатиться со мной, красотка? – спрашивает он ее.

Я искренне ожидаю, что Ви скажет «да». Все, что мне о ней известно – включая то, что она достаточно хорошо знакома с Бельденами, чтобы позвать их на помощь, – говорит в пользу того, что она согласится. Но Ви не соглашается. Она просто мотает головой и залезает на заднее сиденье внедорожника рядом с моей дочерью. Ланни берет ее за руку и отчаянно вцепляется в эту руку. Голова у меня по-прежнему ноет, но обезболивающие приглушили это ощущение до ровного негромкого гула.

– Ты в порядке? – тихо спрашиваю я у дочери, выруливая на дорогу следом за грязной машиной Джесса. – Ланни…

Она всхлипывает, вытирает глаза и отвечает:

– Конечно, мам, со мной все хорошо.

– Нет, не все хорошо, – возражает Ви. – И это нормально, Ланта. Тебе сейчас и не может быть хорошо, ты же это понимаешь, верно? Но ты не одна.

Ланни делает глубокий, рваный вдох и опускает голову на плечо Ви. Я моргаю, начиная по-новому рассматривать эти отношения – которые, я совершенно уверена, мне не нравятся.

– Как ты думаешь, с Коннором и Сэмом всё в порядке? – спрашивает меня Ланни. Дрожь в ее голосе заставляет меня забыть обо всех возражениях. Пока что.

– Я думаю, что Сэм сделает все возможное, чтобы так и было. – Это не ответ, но я не хочу лгать ей. Не на этот счет. – Солнышко, наверное, мне нужно отвезти тебя к Хавьеру и спросить, не позволит ли он тебе остаться у него, пока я…

– Вы думаете, что Бельдены могут ей сделать что-то плохое, – вмешивается Ви. – Но они не станут. – Голос ее звучит абсолютно уверенно, и я бросаю на нее долгий взгляд. – Они делают то, что нужно, но у них есть кодекс чести. Они не станут нарушать слово и обижать Ланту. Кроме того, я за ней присмотрю.

Как ни странно, но… я верю ей.

– Почему ты пришла, Ви? – мягко, без единой обвиняющей нотки, спрашиваю я. – Если честно? Что с тобой произошло?

Ви отводит взгляд. Для нее, вечно настороженной и ощетиненной, это можно приравнять к секундной слабости. Ее лицо не выражает ничего, а когда она отвечает, голос звучит совершенно нейтрально:

– В той приемной семье была девочка, младше меня. Сильно младше. Она… она убежала и попала в беду. – Ви сглатывает. – По моей вине. Она везде ходила со мной, обращалась со мной так, словно я – ее сестра. Но она мне не сестра, мы просто жили в одном доме, вот и всё, даже в разных комнатах Я сказала ей, что мы никогда не будем сестрами. – Ее сельский теннессийский акцент становится таким сильным, что последние слова трудно понять. Ви ненадолго умолкает, и я понимаю, что она плачет – по ее щекам ползут крупные, безмолвные слезы. – Я просто… я не могла оставаться там после этого. Я хотела быть… – Она не договаривает. Ланни обвивает ее плечи рукой. Ви делает глубокий вдох и раздраженным жестом стирает слезы с лица. – Я хотела быть сама по себе. Одна.

Я слышу, как снова смыкается ее броня – можно почти уловить металлический лязг пластин.

– Ви, – говорю я. – Ты не одна. Ты и не должна быть одна.