Горький

«Беседуя со мной на Капри о литературе тех лет, замечательно метко характеризуя писателей моего поколения, беспощадно и легко обнажая их сущность, он указал и мне на некоторые существенные недостатки моих рассказов, и затем упрекнул: «Напрасно дробите опыт Ваш на мелкие рассказы, Вам пора уложить его в одну книгу, в какой-нибудь большой роман». Я сказал, что есть у меня мечта написать историю одной семьи на протяжении 100 лет, с 1813 г., с момента, когда отстраивалась Москва и до наших дней. Родоначальник семьи — крестьянин, бурмистр, отпущенный на волю помещиком за его партизанские подвиги в 12 году, из этой семьи выходят: чиновники, попы, фабриканты, петрашевцы, нечаевцы, семи и восьмидесятники. Он очень внимательно слушал, выспрашивал, потом сказал: «Отличная тема, конечно — трудная, потребует массу времени, я думаю, что Вы бы с ней сладили, но не вижу: чем Вы ее кончите? Конца-то действительность не дает. Нет, это надо писать после революции, а теперь что-нибудь вроде «Матери» надо бы»³⁷.

Ленин отговаривает Горького от рассказанного им исторического сюжета, ориентируя его на политически актуальную вещь — «что-нибудь» вроде «Матери».

Мы знаем теперь, что эта мысль даже в более прямом ее понимании, — как непосредственное продолжение «Матери» — в течение нескольких лет творчески занимала Горького.

В 1907 году Алексей Максимович писал И. П. Ладыжникову:

«Составил план романа: «Павел Власов» — в трех частях: Ссылка. В работе. Революция» (29, 14).

Об этом же романе в письме В. Десницкому:

«…У меня были письма Заломова из ссылки, его литературные опыты, знакомства с рабочими обеих партий и с крупнейшими гапоновцами: Петровым, Иноковым, Черемохиным, Карелиным, впечатления Лондонского съезда, но всего этого оказалось мало. «Лето», «Мордовка», «Романтик», «Сашка», — можно считать набросками к «Сыну»…»³⁸.

Положение эмигранта отрывало Горького от материала; и если для «впередовцев» школа рабочих-партийцев на Капри была способом создать организационный центр новой фракции, то для Горького это было прежде всего средством общения с приехавшими из России рабочими, средством изучения необходимого ему материала.

На эту возможность общения с рабочими указывал ему и Ленин, когда, сообщая о предполагаемом приезде из России рабочих, приглашал Горького в Поронин:

«После Лондона и школы на Капри повидали бы еще рабочих»[57].

Горькому все-таки не пришлось собрать материал для той темы, которую предлагал ему Ленин.

С рабочими, которых «впередовцы» вновь собрали в школу в Болонье, у Горького тоже не было связи. Когда Амфитеатров написал Горькому о своих отношениях с Богдановым, тот ответил:

«…Писать ему — я не могу, ибо давно уже отказался от всяких сношений и отношений с ним. И вообще с ними, но — с рабочими у меня есть отношения, хотя в школу я не поеду, о чем и заявил рабочим, указав причину: не хочу встречаться с людьми, неприятными мне» (29, 145).

Из писем Ленина видно, что Горький был в то время озабочен организацией большевистского толстого журнала. 14 ноября 1910 года Ленин запрашивал его в письме:

«Хорошо ли работается? Выходит ли что с журналом, о котором говорили летом?»[58].

Но для организации большевистского толстого журнала не хватало средств и издательских возможностей, а всякий блок с меньшевиствующими и так называемыми «радикальными», а по существу буржуазно-либеральными, элементами Ленин решительно отклонял.

У Горького было специальное свидание с Лениным по делам организации издательства и журнала.

После длительной беседы Горький условился, что зайдет к нему через день, но погода была плохая, вечером началось у него обильное кровохарканье, и на другой день он уехал.

То, что это свидание было весной 1911 года в Париже, следует из писем Ленина.

«Дорогой А. М., — писал Ленин во второй половине апреля. — Как здоровье? М. Ф. писала, что Вы вернулись с кашлем и проч. Надеюсь, поправились»[59].

Откуда вернулся Горький? Естественно думать, что он вернулся из Парижа, где был Ленин.

В конце мая Ленин пишет из Парижа:

«Объединение наше с меньшевиками вроде Мартова абсолютно безнадежно, как я Вам здесь и говорил»[60].

Организация большевистского издательства и толстого журнала не удавались.

Горький вынужден был печататься в сборниках «Знания», хотя видел, что издатель К. П. Пятницкий не способен придать им боевое направление. В сборниках напечатаны повести об уездной России — «Городок Окуров» и «Матвей Кожемякин».

«Городок Окуров» — книга о мещанстве, как общественном слое. «…Мещанин, — говорил Горький в лекциях каприйской школы, — может быть назван мелким хищником, которому все — все равно и который, будучи по необходимости, строгим индивидуалистом, кроме себя и своих целей — ничего в жизни не видит»³⁹.