Горько-сладкая любовь (СИ)

— Прости, Наоки, я должен был быть рядом, — вдруг сказал Кента, когда я сел на скамейку рядом с ним.

— Ты не виноват, что тебя задержали. Да и вообще мне ничего не должен. Повезло, что Рюу оказался рядом.

— За это тоже прости, я ему всего не рассказал, но попросил приглядывать за тобой.

Я повернулся к Кенте. Он действительно казался виноватым и был подавлен.

— Они не солгали, я правда гей.

— Я знаю, — Кента положил мне ладонь на плечо и сжал, подбадривая. — Давно знаю. С той ночи, когда катались с Рюу. Он рассказал о слухах из твоей прошлой школы. Он опасался, что ты втираешься мне в доверие и пудришь мозги. Я объяснил, что все не так, и те слухи лгут. Я же видел, какой ты. И мне все равно, что ты гей.

— Тебя точно не смущает, что мне нравятся парни? И что я хочу целоваться с ними?

— Нет, не смущает, — улыбнулся Кента. — Если еще не забыл, то я тебя поцеловал. Секс между мужчинами мне не кажется чем-то противным и отталкивающим.

— А сам бы смог?

Кента пожал плечами.

— Кента, а переспи со мной, — у Кенты рот приоткрылся от удивления. — Я ничего не знаю о любви. Мне столько раз доставалось из-за того, что я гей… Первый парень, которому я признался, сломал мне нос. Вернее, в кости появились трещины, так сильно он ударил. А потом вся школа надо мной насмехалась, одноклассники травили, и даже учителя не делали им замечаний, хотя видели. Я страдал, а ведь даже не разу не целовался с парнем… В итоге мама забрала меня из школы, и мы переехали сюда. В крупном городе все же и отношение иное. Ты не единственный и теряешься на фоне остальных. Но я все равно больше никому не доверял, хотя мама и говорила, что не против, если я встречу хорошего человека, пусть он и будет парнем. Я хочу, чтобы ты стал моим первым, потому что могу тебе доверять. Если тебе не кажется подобное мерзким, то лиши меня девственности. Прошу об одном, если займемся этим, соври и скажи, что любишь меня.

Кента закрыл рот, посмотрел перед собой и потер лицо ладонями. Ну вот, так даже лучше, он сбежит от меня, и я снова буду странным одиночкой…

— У меня тоже есть условие, — Кента повернулся ко мне. — Я это сделаю, если до следующей пятницы не передумаешь. Сейчас из-за случившегося тебе может казаться одно, а потом другое. Не хочу, чтобы в итоге ты меня возненавидел.

— Я уверен в своем решении, ты — идеальный вариант, — твердо сказал я.

Кента улыбнулся.

— Ты такой умный, но такой дурак, — он потянулся ко мне и поцеловал. Без языка, просто губ коснулся. — Сможешь ехать на мотоцикле или лучше такси?

— Смогу, — я поднялся со скамейки.

Живот еще болел, и все же били они как девчонки.

*

Когда я оклемался, мои слова, сказанные Кентой все равно не казались бредом. И я не жалел о своей просьбе. Воспринял ли Кента меня всерьез? Он ведь поцеловал в ответ, и это уже во второй раз. О чем он думал? И он в курсе, что я гей. С той поездки много времени прошло, но отношение Кенты ко мне не менялось.

Ичиро и Джиро не было до среды. Вернулись они тихими и… побитыми. Но в школе все равно начали болтать о моей ориентации. Про маму молчали.

Я ловил на себе разные взгляды — в основном равнодушные. Ненависть тоже была. Иногда любопытство. Думаю, если бы не Кента, меня бы опять травили. А вот девчонки поддержали открыто, особенно те, кому я рисовал. Мне желали удачи… Это было так странно.

В четверг меня ждал подарок.

— Боевой огненный лягух! — заявил Кента, вручая мне шлем с аэрографией. — Смотри, теперь это твой персональный шлем.

— Серьезно? — я разглядывал нечто, похожее на лягушку-ниндзя в языках пламени. Странно, но прикольно.

— Тебе не нравится? — расстроился Кента. — Наверное, ты бы придумал лучше, но тогда бы сюрприза не вышло.

— Мне нравится, — я улыбнулся. — Правда нравится. Это забавно и как-то даже мило.

— Это круто!

— Круто, — я кивнул, начиная хихикать. — Спасибо большое за подарок. Кента…

— М?

— Я не передумал. Я хочу это сделать с тобой. А ты хочешь?

Кента надел на меня шлем, и мы сели на байк. Я обхватил Кенту поперек живота, и он накрыл мои ладони своими.

— Завтра после школы мы поедем ко мне, и ты останешься до самого понедельника. С мамой договоришься?

— Да, без проблем.

— Тогда мы это сделаем, — Кента завел мотоцикл, и мы поехали по долгому пути. — Я кое-что расскажу тебе. Когда мама умерла, отцу было очень тяжело, но он не топил горе в стакане. Отец почти каждый вечер сидел на диване с ее фотографией в руке и курил. К утру пепельница терялась за горой окурков. Как он себе рак легких не заработал, до сих пор не пойму. Мы уехали из Японии и осели в Рио, потом был Сидней, а затем вся Европа город за городом, страна за страной. Отец работал как проклятый. В Америке его чуть отпустило, но он загремел в больницу с аппендицитом.