Горько-сладкий

– Но как ты справляешься с жаждой? И как ты поняла, что я чистое существо?

– Я расцарапала лицо тому гному случайно и потом сильно жалела об этом. Я хотела только толкнуть его, но не рассчитала силы. Во мне никогда не было темной жажды. Все это время я была невидимкой. Это моя особенность и мое спасение. У меня превосходная чуйка. Я почувствовала в тебе свет. Хочу помочь найти камень, защищая тебя от других. Ты освободишь всех от Тьмы…

Ирма видит, как Грим уснул, свернувшись калачиком. Она потрепала его по щеке и подошла к стопке любимых книг. Ирма посмотрела в окно. Смеркается. Клубничное небо пестреет золотыми брызгами уходящего солнца. Вечер прекрасен. Как лучшее свидание, как финальный танец, как победа. Почему есть вечер? Для чего он? Почему жизнь сама не вечер? Ирма думает о таких вещах почти каждый день. Если бы она выбирала, чем ей быть, она стала бы вечером. Временем, когда страсть затихает и готовится к новому залпу – к зажигательной ночи. Ей также нравится розовое яблочное утро, но оно словно просто готовит к тяжелому дню, а не является порталом конца и начала.

Через десять минут Ирме позвонил Фрэд и спросил про состояние Грима. Ирма поделилась всем и продолжила наблюдать за улицей. Начинало темнеть, девушка ждала, когда в дверь позвонит Филадельфия, которую девушка уже предупредила о случившемся.

Было одиннадцать часов вечера, когда Фила объявилась.

– Привет, – торопливо бросила Фила и сразу зашла в зал к сыну. – Боже, как же я волновалась, но не могла сразу прийти. Магазин некому было оставить.

– Да, ничего страшного, зато я рядом оказалась.

– Да уж.

– Его нужно сводить в больницу.

– Ты думаешь, я не в курсе? Слушай, давай ты сводишь его, просто мне некогда.

– Вам лучше больше времени проводить с Гримом, – несмело предлагает Ирма. Она видит волнение Филадельфии, ее страх в глазах за судьбу сына, но даже при посторонних женщина не любит открывать чувства и даже скрывает их за ненужной резкостью, а порой грубостью. Словно ей все должны.

– Слышь, ты кого учить вздумала? Не хочешь – так и скажи. Если думаешь подзаработать в качестве няньки, то не жди денег. Мы вовсе не богатые. – Грубость не отпускает Филадельфию и усугубляет ситуацию.

– Ничего такого я не думала… извините, но может, вы перестанете так пренебрежительно ко мне относиться? Я младше вас совсем на немного.

– Тебе двадцать, а я на семь лет старше. Думаю неплохая разница.

– Вам двадцать семь? Ого, Вы прекрасно выглядите! – Ирма не боится показывать искреннего восхищения. Если видит красоту, открыто восторгается. Без капли иронии или зависти.

– А ты похожа на Снежного человека.

Ирма слегка покраснела, но промолчала.

– Не обижайся только, ладно? У меня правда много дел, а Грим и сам справится. Я не думаю, что у него что-то серьезное. Просто я так устала. Жизнь пробивает меня насквозь. Я чувствую себя боксерской грушей.

– Эх, ладно. – Ирма склонила голову, и Фила заметила, какие у нее длинные светлые ресницы. Прошлая воспитательница Грима всегда считала, что нет никаких оправданий для времяпровождения с ребенком.

– Сегодня мне звонила его новая воспиталка. Эта Розалина говорит, что нужно заниматься ребенком. Якобы все уже почти умеют читать и считать.

– Это да. Сейчас все стараются занять детей, – уже без энтузиазма продолжает Ирма.

– Зачем? Разве не школа этим должна заниматься? Я вот не понимаю этого. Все сами. Больше всего дети занимаются дома. Слишком много самостоятельного изучения.

– Хотите, я позанимаюсь с Гримом. Будет обидно, если такой взрослый мальчик пойдет в школу в восемь лет.

– Да ты прям ангел. Спасаешь моего сына постоянно. Мне уже страшно представить, от чего ты спасешь его в следующий раз. – Голос Филадельфии уже смягчился. Она посмотрела на Ирму и сказала: – Выпить не хочешь? Я могу из дома принести. Ты ж спасла сынишку.

– Спасибо, но я не пью. И вам не советую.

– Ой, снова учишь. Заладила ты. Стала моей совестью?

– Ну, нет.

Неожиданно повисло неловкое молчание. Нужно разряжать обстановку. Ирма ждет продолжения диалога со стороны Филы, а та не может подобрать слов. Но молчание даже не отягощает обстановку, а сглаживает. С некоторыми людьми приятно молчать.

– Не обращай внимания на мою грубость. Я так со многими. И не думай, что я часто пью и ищу постоянно повод для выпивки.

– Конечно, нет, – соврала Ирма. Ей нравятся попытки Филадельфии оправдаться. Они выглядят мило.

– Не против, если мы останемся у тебя на ночь?