Горько-сладкий

Грим недоуменно проматывал все ситуации с Мирой у себя в голове. Все было так хорошо. За окном непонятная погода. Кажется, дождь идет, а, может, и нет, но точно что-то капает. Совсем недавно прошелся ливень, оставив после себя живительную влагу. Солнце трусливо прячется за облака, не может решиться выглянуть.

Зато он видит, как Филадельфия торопливо перескакивает через лужи и направляется к двери садика. Внезапно ее останавливает мама Миры. Зачем? Грим думал, что они давно уехали. Мальчик замечает, как Нарциссия разводит руками, слишком много говорит, а мама только стоит, как камень, но глаза не опускает. Гриму не понравилось это. Он молнией выбегает на улицу без верхней одежды, ловя все лужи на пути. Мальчик останавливается, как вкопанный, когда Филадельфия уничтожает его грозным взглядом. Казалось, это не его мама, а кто-то чужой. В этот момент дождь решил сыграть злую шутку и начал безбожно капать, предупреждая о скором граде. Белые пульки посыпали с неба, Грим ощутил покалывания кожи, но ему все равно. Ведь любимые глаза матери сейчас хуже любой природной катастрофы.

– Вот ваш пацан? – Небрежно спрашивает Нарциссия.

– Да, – будто и не произнесла Филадельфия.

– Не хочу вообще видеть его в нашем садике. Говорю вам по-хорошему. Мы это легко устроим, но предлагаю вам самим отказаться.

– Это ближайший садик. – Все еще леденит взглядом своего сына.

– Мне плевать на ваши удобства. Я все сказала. Либо садик, либо ваш уже прогнивающий магазин. – Нарциссия срывается на крик. Она так тихо начинала разговор, а в конце будто открыла душу для бешеной громкой ведьмы.

Филадельфия вспомнила, как совсем недавно у них было происшествие, которое все еще дает о себе знать. Она и так должна соседям двадцать тысяч. От криков Нарциссии Филе становится еще хуже. Ее вдвойне оглушают накопившиеся неприятные новости.

Грим начал приходить в себя и прислушиваться к разговору. Почему она так груба с мамой?

– Мама? – осмелился мальчик.

– Заткнись.

У Грима наворачиваются слезы на глазах. Обычно мама его ругала только дома, когда никто не видит и не слышит их. Стало обидно: она при всех сказала колючее «заткнись». Мальчик решает подойти ближе, но природа любит подшутить над неуклюжими детишками, поэтому Грим благополучно шлепается прямо в лужу. Он даже не успел завязать шнурки, когда торопился к маме. Его джинсы мгновенно перестали защищать его худые ноги от неприятного ветерка. Грим пока ощущал лишь хлипкость, холодок не застал его врасплох. Он почувствовал, как его еще не заросшие ранки начинает щипать.

– Грим! Иди обратно! – Всполошилась Фила.

– Ну, так вы понимаете весь ужас ситуации? – Перебивает Нарциссия. Ее рыжие волосы скрыты под капюшоном шубы, выглядывают только огненные локоны, словно золотые змейки горгульи. А ей идет завивка. Она почему-то снова понизила интонацию. Но глаза бушевали безумной волной. Нарциссия постоянно смотрела в сторону мужа, боялась заметить что-то или кого-то рядом с ним. Выглядело очень странно.

– Да, я что-нибудь с этим сделаю. Я абсолютно все поняла.

В другой ситуации Филадельфия не позволила бы разговаривать с ней в подобном тоне, но на руках нет вообще никаких козырей.

Грима мгновенно пронзил противный холодок. Мальчик вздрогнул. Но еще сильнее он вздрогнул, когда мама быстрыми и «злыми» шагами направилась прямо к нему. Он видел, как из-под ее шагов по воздуху взметаются смешанные капли дождя и грязи. Грим хотел убежать, пока не поздно, ведь он отчетливо понимал, что последует после шагов. Он попытался рвануть с места, но Филадельфия резко схватила его за ухо и поволокла в здание садика.

Мальчик еле сдерживал крик боли, старался зацепиться за руку мамы, но безрезультатно. Его маленькое ушко уже хотело отцепиться от головы и начать самостоятельную жизнь. Увы, такой возможности не существовало на данный момент.

– Мама!

– Что? Ты снова натворил гадость!

– Я ничего не делал! – Грим начал вспоминать, чем же он мог расстроить маму. Вроде все стабильно. Она его не лупила, даже когда он дрался с мальчиками из другой группы.

– Ты зачем к девочке пристал? А! Ты что… что совсем? Руки чешутся? Тебе письку отрезать?

Услышав последние слова, Грим просто подавился слюной. Настолько необычно было услышать новое страшное наказание, не похожее на остальные.

– Не надо! – взмолился Грим. – Я больше так не буду! Мне просто интересно было. – Мальчик уже почувствовал, как теплый воздух укутал его взмокшее тело. Они с мамой оказались в комнате с разброшенными игрушками.

Фила споткнулась о красную машинку и сразу же пнула ее в сторону, якобы отомстив невиновной игрушке.

– Моя машинка! – взвизгнул Грим. В его серых глазках блестело отчаяние. Именно блестело, потому что яркий редкий проблеск. Не часто можно увидеть отчаянного Грима.

– Не отвлекайся!

– Мам!

– Что мам? Что мамкаешь-то? Раньше думать надо было!

Филадельфия посмотрела на воспитательницу, которая приоткрыла дверь, чтоб наблюдать за сценой. Ирма даже убрала «Чувство и чувствительность» на полку, а поверх положила очки.