Горькое лекарство

– Про Муратова не скажу – не в курсе. Он работает в частной клинике, и мне до него не добраться. Общих знакомых у нас нет – кроме Тактарова, разумеется. Он все отрицает, однако я почти уверена, что заявы от тех двух медсеструшек на тебя – его рук дело.

– Ты что, напрямую его спросила?

– Не то чтобы спросила – я просто сказала, что все знаю.

– Ну, ты даешь… А он что?

– Сделал морду кирпичом и принялся отнекиваться, но я-то понимаю, что Никифоров ни за что не нашел бы Капустину и Мутко, если бы об этом не позаботился Тактаров – ежу понятно! Судя по всему, он, узнав, что следак ищет на тебя компромат, подсуетился…

– Но с какой стати девчонкам ему помогать? Мутко меня даже не знала, а Капустина – она, конечно, может точить на меня зуб, но…

– Чего не знаю, того не знаю, зато мне точно известно одно – Тактаров сдрейфил, когда я на него наехала: знает кошка, чье мясо съела! В любом случае, я объяснила Тактарову, что не уволила его после отстранения Муратова только потому, что не хотела обезглавливать отделение, которое, в принципе, работает неплохо. Однако я ему намекнула, что легко смогу сделать то, что они с Муратовым планировали сотворить с твоим отделением. Они хотели слить ТОН с ортопедией Тактарова, уволив всех нелояльных врачей, и мне ничто не мешает поступить так же, но с точностью до наоборот!

– Ты что, реально…

– А что меня остановит? Тактаров и мне, знаешь ли, как бельмо на глазу: думаешь, приятно знать, что в больнице есть человек, который спит и видит, как меня смещают с поста главврача и заменяют на Муратова?

– Наверное, не очень, но ты сама сказала, что проблема не только в Тактарове?

– Верно, есть и другие недоброжелатели, но они не станут шевелиться, чтобы мне насолить – будут надеяться, что кто-то другой сделает за них всю работу. А вот Тактаров – дело другое, он просто так сидеть не станет… Если хочешь знать, я и оставила-то его только потому, что, как гласит старая русская пословица: держи друзей близко, а врагов еще ближе!

– Это никакая не пословица и, уж тем более, не русская, – пробормотал Мономах.

– А что тогда?

– Это сказал Сунь Цзы в трактате «Искусство войны».

– Какой ты умный, Мономах! – промурлыкала Нелидова, потягиваясь, словно кошка, объевшаяся сливок. – Иди-ка сюда, обсудим твой трактат…

– Я тебе советую ничего не предпринимать против Тактарова, – проговорил Мономах, придвигаясь ближе. – Тот же Сунь Цзы говорит: если нет выгоды, не двигайся. Двигаются лишь тогда, когда это выгодно, а если не выгодно, остаются на месте!

– А разве я двигаюсь? – пожала она плечами. – Я только намекнула Тактарову, что все знаю и отлично понимаю, чего он пытается добиться. Возможно, он запаникует, начнет совершать какие-то телодвижения, и мы поймем, что они с Муратовым замышляют… Точнее, мы и так знаем, что, важно понять, как они намереваются этого добиться!

– Думаешь, Муратов не утихомирится? Он ведь полностью оправдан, даже место в частном секторе получил…

– Мы же оба понимаем, Володя, что это совсем не то, чего он хочет: каким бы доходным ни был частный сектор, ему не сравниться с государственным ни по финансированию, ни по престижу! Даже если бы Муратов заполучил должность в Минздраве, полагаю, он все равно попытался бы тебе отомстить: не в его обыкновении оставлять врагов в живых… Фигурально выражаясь, разумеется. А теперь заканчивай трепаться и иди сюда!

* * *

Алла с интересом разглядывала сидящую перед ней женщину. Она казалась полной противоположностью Инги Цибулис: и как Батрутдинова угораздило выбрать в любовницы онколога, в то время как его жена настолько привлекательная особа? Регина Батрутдинова соответствовала своему королевскому имени. Ей было чуть за пятьдесят, но выглядела она лет на десять моложе, и при этом своей моложавостью определенно не была обязана пластической хирургии. Возможно, Батрутдинова и не гнушалась косметическими процедурами, однако на ее гладкой, светлой коже можно было разглядеть тонкие морщинки у глаз и в уголках рта, которые выдают возраст женщины, но в редких ситуациях, как в случае Регины, не убавляют привлекательности, а, напротив, придают красоте зрелость и какую-то особую значимость. Темно-каштановые волосы Батрутдинова убрала в высокий пучок на затылке, открыв длинную шею, на которой великолепно смотрелось ожерелье из серого жемчуга. Такой же жемчуг украшал мочки ее крохотных ушей. Макияж был неброским, но отлично подчеркивал большие светло-карие глаза, гладкую кожу и полные губы. Да Тимур просто идиот, если предпочел Цибулис этой сногсшибательной красавице!

– Я правильно понимаю, что меня подозревают в покушении на Ингу? – спокойно поинтересовалась Регина после первых вопросов, заданных ей Аллой.

– Правда в том, что покушение имело место, и под подозрением находятся все, кто каким-либо образом связан с потерпевшей. Мне известно, что вы наняли частного детектива для слежки за мужем, и он предоставил вам доказательства его измены. На первый взгляд все до банального просто: неверный муж, ненавистная любовница и желание отомстить…