Горькое лето 41-го

В тот же первый день войны Урсин получил приказание взять с собой пять человек, снайперскую винтовку и прибыть в распоряжение заместителя коменданта по разведке. В комендатуре их посадили в машину и вывезли на станцию Тапа. Собрались человек сорок с разных застав. Отряд с вечера расположился засадами в небольшой рощице — по оперативным данным, именно здесь должна была произойти высадка десанта.

Примерно в полшестого утра появился самолет. Сделал круг, выбросил шесть человек. Это, очевидно, была разведывательная высадка, вслед за которой должен был десантироваться весь отряд… Но тут с земли парашютистов встретили выстрелы пограничников.

— Считаю, что один выстрел у меня отличный был, — рассказывает Алексей Александрович. — Взял упреждение, как положено, нажал на спуск. Думаю, из двух убитых один мой. Еще двое ранены были. Всех мы взяли в плен. Потом сидели в засаде еще часа три — больше никто не прилетел. А замкоменданта Бердников мне рассказывал, что на допросах они вели себя нахально. Мол, все равно мы сюда придем.

Прихода гитлеровцев ждали и члены буржуазно-фашистской организации «Кайтселит», готовившейся к выступлению при подходе немецких войск. После уничтожения десанта 25 июня младший политрук Урсин был привлечен к ликвидации этой «пятой колонны». Здесь совместно действовали оперативники НКВД, пограничники, курсанты школы младших командиров. Боевиков арестовывали прямо на квартирах. Алексей Александрович с пятью бойцами арестовал и сдал особистам семерых… А всего пограничный отряд обезвредил за эти дни более восьмидесяти бандитов.

Только Урсин вернулся на заставу, как тут же поступила команда сдать должность и прибыть в маневренную группу отряда в Раквере. Там он был назначен политруком.

Отряд расположился в городском парке культуры и отдыха. Стали копать траншеи, готовиться встретить неприятеля. А вечерами, когда темнело, патрулировали город. Действовал приказ о соблюдении мер по светомаскировке, но, как только начинался воздушный налет, кругом поднимались сигнальные ракеты — немецкие пособники, засланные диверсанты показывали самолетам, где расположены наши войска.

Туда, откуда сигналили, следовало стрелять.

Однажды Урсин патрулировал вместе с младшим политруком Малашенко. Было уже поздно, они возвращались в штаб отряда, как вдруг из окна со второго этажа одного из домов прогремел выстрел. Малашенко схватился за раненое плечо, а Урсин бросился в дом.

Он увидел тень, прыгнувшую в окно в конце длинного коридора. Не раздумывая, бросился вслед, спрыгнул в сад. Метрах в двадцати промелькнул какой-то отблеск. Алексей рванул туда, увидел дверь в землянку, открыл. В слабо освещенном помещении сидели перепуганные женщины с детишками. «Руки вверх!» — скомандовал он по-эстонски. Внимание привлек запыхавшийся парнишка лет 13–14 — у него оказался пистолет. Пришлось арестовывать, вести в НКВД, Была в Эстонии такая юношеская профашистская организация, готовившая молодых фанатиков.

— После я думал: как это я побежал на выстрел? — говорит Урсин. — Но это пограничное чувство — преследуй нарушителя!

А вскоре маневренной группе пришлось участвовать в боях с крупными воздушными десантами — численностью более ста человек: на участке Лихула, в Вайвере, еще в ряде мест. Бои порой продолжались по несколько суток…

Немцы вошли в Эстонию только на семнадцатый день войны вслед за отступающими из Литвы советскими войсками. Части подошедшей 125-й дивизии отходили по лесам, настроение было близко к паническому. С этого времени пограничники стали именоваться войсками по охране тыла действующей армии. Но это совсем не значит, что они находились исключительно в тылу. Алексею Александровичу пришлось несколько раз участвовать и в разведке, ходить за линию фронта.

Так, где-то в первой половине июля он с шестью пограничниками получил задачу разведать и нанести на карту расположение немцев вдоль железной дороги.

Ушли вечером в субботу, вернуться должны были утром в воскресенье. Замаскировавшись на опушке леса, увидели, что, как только начало темнеть, немцы поспешили в населенный пункт, оставили технику, оружие, разделись и пошли купаться в озере. Это поразило бойцов, и они просили младшего политрука разрешить открыть огонь. Но он категорически запретил — так было приказано отправлявшими группу на разведку. Все нанесли на карту и двинулись дальше.

Когда возвращались утром, все здесь было так же — играла музыка, немцы беззаботно плескались в озере, что-то чистили, стирали. Такая вот война с выходными днями. Что ж, если успехи первых дней боев на Восточном фронте еще могли настроить оккупантов на такой лад, то вскоре обстановка и соответственно их настроение изменились коренным образом.

Возможностей убедиться в этом Алексей Александрович имел предостаточно: впереди у него были ожесточенные бои за Ленинград в районе Мги, на «Невском пятачке», снайперская работа и сорок зарубок на прикладе винтовки.

В «долине смерти»

Анатолий Бакк.