Горькое лето 41-го

Во второй половине дня нам стало известно о выступлении по радио В. М. Молотова. Война стала явью.

22 июня полк дважды подвергался обстрелу с воздуха. Уже утром пролилась первая кровь. В нашей роте был ранен в живот красноармеец Кахадзе, а рядом расстрелян расчет зенитной пулеметной установки, прикрывавший движение колонны. На следующий день полк занял оборону далеко за Каунасом, в западном направлении. Соседей не было ни справа, ни слева. Короткий отдых, и снова вперед. Навстречу поток беженцев. Издалека доносится гул, небо затянуло полосой дыма.

Во второй половине дня разведка донесла, что на хуторе находится до батальона мотопехоты противника. Командир полка приказал первому батальону атаковать. Бой был скоротечным — решающую роль сыграли внезапность и шквал огня. Подразделение гитлеровцев было разгромлено почти бескровно для наступавших. Отличились командир первого взвода лейтенант Николай Лымарев и помкомвзвода пулеметчиков старший сержант Василий Романов. Два десятка гитлеровцев были взяты в плен, захвачены 18 крытых грузовиков: 10 — для мотопехоты и 8 — с продовольствием. Последнее для нас оказалось весьма кстати — с питанием было плохо… Грузовики с продовольствием мы угнали с собой, а остальные вывели из строя при отходе.

На западе гремела канонада. Там сражался артполк нашей дивизии, прибывший в укрепрайон по железной дороге и успевший занять боевые позиции. Артиллеристы неожиданно для врага встретили прицельным огнем его танковые подразделения и более двух суток героически отражали напор танков, рвавшихся на восток. Артполк и присоединившиеся к нему уцелевшие пограничники и стройбатовцы, возводившие укрепрайон, обеспечили нам относительно спокойное продвижение в направлении оборонительных рубежей. Мы очень спешили туда, но не успели одолеть порядка 25–30 километров.

Артиллеристы не отступили ни на шаг. Находясь после госпиталя в батальоне выздоравливающих в Горьком, я повстречался с одним из героев-артиллеристов — к сожалению, годы стерли в памяти его фамилию, а звали его Андреем. Он поведал, что все расчеты сражались на своих рубежах до последнего снаряда. Проявляя стойкость и невиданное мужество, они сдерживали более 100 вражеских танков, рвавшихся в направлении Каунаса и Гродно. На участке обороны артполка враг не прошел, но артиллеристы заплатили за это дорогую цену…

Это, видимо, один из немногих случаев на войне, когда артполк без поддержки пехоты и авиации не только остановил стальную лавину врага на участке обороны дивизии, но и нанес столь большой урон его технике и живой силе.

К 30 июня наше положение осложнилось. К шоссе обходными путями стала пробиваться мотопехота противника, а у нас все еще не было соседей ни справа, ни слева. Под натиском во много раз превосходящих сил врага, при господстве в воздухе его авиации части дивизии были вынуждены с боями отходить на восток. Мы использовали каждый удобный рубеж для ударов по врагу, хотя и испытывали немалые трудности в снабжении боеприпасами и продовольствием. Более того, дивизия не только оборонялась, но и контратаковала наседавшего противника. В одной из контратак погиб комиссар нашего полка Тавмосян.

Во второй половине того дня примерно в 30 км западнее Каунаса — возможно, из-за беспечности и самоуверенности, а может, немцы просто заблудились — в оборону нашего полка вклинилась и остановилась перед опушкой леса колонна грузовиков с пехотой. Оплошностью гитлеровцев мы воспользовались незамедлительно, открыв шквальный огонь из всех видов оружия.

К нашему удивлению, из перелеска вынырнул танк КВ и начал таранить на шоссе вражеские грузовики. Пулеметчики отрезали от танка рвавшихся к нему гитлеровцев с огнеметами. Забравшихся на танк немцев танкисты сметали с брони поворотом ствола орудия. Мы бросились на выручку. В считанные минуты враг был повержен, только отдельные гитлеровцы смогли спастись бегством в лес. В бою наша рота потеряла лейтенанта Лымарева и двух бойцов. Четыре человека были ранены.

После разгрома автоколонны мы подобрали десяток пулеметов МГ-34, более 50 автоматов и около сотни винтовок. Впервые в наши руки попали огнеметы, но рассматривать их было некогда: солнце было еще довольно высоко над лесом, в любую минуту могла появиться авиация противника. Да и задерживаться на рубеже импровизированной обороны было опасно. Из опыта мы уже знали, что немцы обязательно «проутюжат» место засады авиацией, обрушат на него артиллерийско-минометный огонь. Батальону было приказано сделать бросок на восток и занять новый рубеж обороны.