Горькое похмелье

– Стёпка! – слабым голосом окликнул он кого-то из своих ходячих приятелей. – Глянь, шо там в вагони. Може, хоть бынт якый чи якись лекарствия. Кровью изойду, тече и тече, зараза…

– Ты ладонью затыкай… ладонью, – посоветовал другой легкораненый. – То в тоби жилу прострелило.

Не всем, выходит, здесь весело…

Из вагонов хлопцы стали вытаскивать длинные ящики с непонятными надписями. Быстро топорами поддевали доски, вскрывали нутро.

Кто-то уже держал в руках поблескивающую смазкой винтовку.

– Якая-то загранична, хлопци!..

Попробовал передернуть затвор. Оттянув «шишку», заглянул в ствол.

– Однозарядна, зараза! – разочарованно сказал парень. – Баштан охранять!

– Дайте пройти, хлопцы! – протиснулся сквозь толпу Черныш. За ним Лашкевич с портфелем, готовый вести учет, и несколько «специалистов» из бывалых вояк. Следом торопились Кожин и Тимошенко.

– А ну, покажь мени цю пушку! – попросил старослужащий у молодого, с интересом стал рассматривать винтовку. – Николы таку не видал!

Чуть позже в станционном помещении Черныш докладывал Нестору:

– Прислали, батько, две тысячи французских винтовок «гра» и по двадцать штук патронов на винтовку…

– На полчаса несерьезного боя, – нахмурился Нестор.

– Но и не в том дело! Винтовки со старых складов. Однозарядные, вроде наших берданок. Может, когда-то царские министры по дурости чи с пользой для своего кармана закупили… Еще пять тысяч винтовок системы «Тула»…

– «Тула»! Шо за винтовка? Даже не слыхав, – мрачно сказал Махно.

– Так это ж и есть «Бердан» номер два. Тоже однозарядка.

– Так… – Махно смотрел в стол, он начал что-то понимать. – Дальше!

– Пять тысяч итальянских винтовок «манлихер-каркано», шестизарядные…

– Ну! – приободрился Махно.

– А патроны прислать забыли.

– Може, наши подойдут?

– Если молотком забивать.

– И снаряды французские! – не выдержав, вклинился в разговор Павло Тимошенко. – До ихних скорострелок. А у нас трехдюймовки! Это все равно шо огурцямы заряжать!

– Озерова сюда! – потребовал Нестор и тут же набросился на дыбенковского штабиста: – Як же все это понимать, Яков? Патроны не подходят, винтовки негодные! Ты ж большевик, Яков! Шо ты про это думаешь?

– Что я думаю? – не сразу ответил Озеров, уставившись в землю. – Думаю, что-то переменилось.

– Шо? Погода? – съязвил Щусь. – Дуло в лицо, а теперь в яйцо?

– Почти угадал, Федос. Где-то там, в Москве, ветер переменился, – вздохнул Озеров.

Махно молчал.

– Во! Точно! Обманули нас, Нестор! – не выдержал Щусь. – Сунули комиссары нас в саме пекло и без боеприпасу оставили! Надо шось делать!.. Я б для начала этих комиссаров трошкы порубав!

– От этого легче не будет, – угрюмо произнес Махно. Издалека доносились звуки боя. Но это привычные звуки, вроде тиканья часов. Появился громогласный, громоздкий, как шкаф, Лёвка Задов:

– Батько! Разведка докладае: Девята дивизия красных з Очеретино втекла. Там зараз дроздовци. Свободно могуть со стороны Андреевки до нас в тыл зайти!..

Махно кивал. Он как будто ждал этого сообщения, которое лишь подтверждало его догадку. Встал.

– Хлопцы! Конным и пешим порядком, меж железных дорог, выходим на Комарь… и в степь! Подальше од бронепоездов! Черныш, расписуй порядок отхода… А все это оружие, – он кивнул на лежащие на столе патроны, – которое еще на шо-то пригодное, раздать арьергарду и боковым охранениям…

– Нестор Иванович! – вмешалась Галина Кузьменко. – Что с тяжелоранеными? Их сотни… нельзя оставлять. Есть и такие, которые не выдержат дороги.

– Решим, – успокоил жену Нестор и твердо добавил: – Значит, так! Все телеги, тачанки, все, шо с колесами, отдаю в твое распоряжение, Галя! Загружай раненых – и вперед! Вдоль речки Грушевки – до Гуляйпольщины! А мы следом. Пеши. Будем вас прикрывать!.. А где там наши московские анархисты? Позовите сюда Зельцера!

Московские анархисты обосновались в пристанционной постройке, на которой была наклеена четкая, типографским способом отпечатанная надпись «Культпросветотдел».

Здесь же была установлена походная «бостонка». Валик, приводимый в движение «одной человеческой силой», бегал по набору. Сольский складывал листки «Срочного выпуска Первой Украинской дивизии имени батьки Махно». Мелькал заголовок: «Донбасс уже наш, анархический, свободный…»

Юрко влетел в помещение:

– Сматывайте вашу «молотилку». – Мельком взглянул на листки, которые складывал Сольский: – И Донбасс уже не наш.

– То есть как это? – даже подпрыгнул Сольский.

– Дубовым корытом накрывся «свободный анархический». Отступаем на Гуляйполе, – пояснил Юрко. – А товарища Зельцера батько срочно просють до себе.

Волин оторвался от стола, где быстро писал какую-то статью. Шомпер застыл с открытым ртом.

– Это, извините, вы так шутите? – тихо спросил Волин у Юрка. – Вы меня сбили с мысли. Я как раз заканчивал статью о торжестве свободы на Донбассе. О передаче собственности в руки рабочих коллективов.

– Хорошее дело, в Гуляйполе допышете, – похвалил Юрко Волина и следом за перепачканным типографской краской Зельцером вышел из помещения.