Горькое счастье: Собрание сочинений

В Кайзертале синеют пролески,
Воздух свежим теплом напоен,
И кудрявится в солнечном блеске
Весь от вереска розовый склон.

Все дела с их земною корыстью

Позабуду — и слышится мне:
Шепчет ветер сквозь бурые листья
О желанной и близкой весне.

И том же, упавший с разбега,

Ручеек над ущельем поет,
И над серыми пятнами снега
Первой бабочки пьяный полет.

«Я в лесную часовню зашла помолиться…»

Я в лесную часовню зашла помолиться
И неловко присела на твердой скамье.
В голых буках звенели весенние птицы,
Бились хрупкие льдинки в холодном ручье.

Я сказать ничего не сумела Мадонне,

Подошла — и забыла святые слова, —
Но подснежник, что вянул на теплой ладони,
Положила у гипсовых ног в кружева, —

Весь зеленый и белый, с оранжевым глазом,

Удивленно расцветший над черным ручьем.
Пусть заменит он Ей своим светлым рассказом
Неумелую повесть о счастье моем.

ВСТРЕЧА

Оттаяла горная тропка,
Но лес еще светел и пуст,
Желтеет сережками робко
Прозрачный ореховый куст.

Крадусь — и боюсь оступиться,

Глотаю взволнованный вздох:
Как ярок под козьим копытцем
На солнце дымящийся мох!

Вот чуткая дрогнула шея,

Глядит широко, не дыша…
Чуть пепельных веток рыжее,
Как горный цветок — хороша.

Мгновенье — метнулся летящий

Стрелою из лука прыжок,
Провеял по солнечной чаще
Точеных копыт топоток…

Как взгляд ее теплый и дикий

Раскрылся в смертельной игре.
…Оглоданный кустик черники.
Шерстинки на грубой коре.

«Клок облака в ущелье, на рассвете…»

Клок облака в ущелье, на рассвете
И розовое солнце поутру.
Избушка над обрывом. Чистый ветер.
И зыбкий блеск березок на ветру.

Здесь отдохну – на солнечном пороге

Чужой избушки, и пойду опять
Во мшистом сумраке лесной дороги
Мои грибы и песни собирать.

«Там, внизу, в городке счастливом…»

Там, внизу, в городке счастливом
В полдень молятся колокола…
Здесь ползут по жарким обрывам
Сосен бронзовые тела,
Извиваясь в змеиной хватке,
Повисая над крутизной.
Я на вересковой площадке
Под такую сижу сосной.
Рядом – рыхлый и теплый конус –
Муравейник под солнцем спит,
Но тихонько рукой дотронусь –
Словно шелком зашелестит;
И, вскипая, как бисер черный,
В битву ринутся муравьи —
Побегут щекоткой проворной
И вопьются в пальцы мои.
Я разгневанных осторожно
С пальцев на землю отряхну.
Надо знать, под какую можно
На горе садиться сосну
И что в древнем лесном законе
Человек — самый страшный зверь…
Долго будут пахнуть ладони
Муравьиным спиртом теперь.

ПОДБЕРЕЗОВИК