Горькое счастье: Собрание сочинений

«Из тьмы бездонной на короткий миг…»

Из тьмы бездонной на короткий миг
Раскрыть глаза и а синеватом блеске
Увидеть стул, и столку пестрых книг,
И крылья кружевные занавески.

А за окном веселый детский крик

И колокол по ком-то мерно плачет…
И, распахнув одну из многих книг,
Спросить – зачем? И что всё это значит?

Нет мудреца, которому ясна

Его дорога в странном мире этом,
И колокол, и дети, и весна…
И книга тоже не спешит с ответом.

«Я всё утро бродила в неясной тревоге…»

Я всё утро бродила в неясной тревоге
И рассеянно слушала улицы гул:
Почтальон оступился на нашем пороге,
Покачал головой и письмо протянул.
И когда уходил, осторожно ступая,
И болталась тяжелая сбоку сума, –
Он не видел, как разом надежда слепая
Прозревает – и счастьем глядит из письма.

ПАМЯТИ Б.Л. ПАСТЕРНАКА

Последний вздох, как взмах крыла –
Начавшийся полет.
Погоня близко – догнала –
Взяла… Но дух живет.

Был пленом твой земной удел –

И вот закончен плен.
Но ты не к смерти отлетел –
Ты словом смерть преодолел, –
Отдав себя взамен.

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Вот снежинка слегает разведчицей
И в полете кивает второй,
А за ними толчется и мечется
Серой вьюги развязанный рой.

Шелестит, и кружится, и падает,

Словно в обмороке или сне…
Почему он, как музыка, радует?
Чьим ответом слетает ко мне?

«Задержался в окне вагона…»

Задержался в окне вагона
Меж акаций, цветущих тесно,
Дачный домик с косым балконом
И продавленным низким креслом.

На перилах — костюм купальный,

По газону — литые гномы…
Почему мне за них печально,
Словно были во сне знакомы?

Но колеса грохочут слитно, —

Вот проселок, сосна, болото.
Как чужая жизнь беззащитна!
Как беспомощно жаль кого-то!

МУЗЕ

В сердце постоем стала
Властная жалость,
А для тебя в нем мало
Места осталось, —

Лишь уголок укромный

В дальней светлице,
Чтобы моей бездомной
В нем притулиться.

Темен твой угол, тесен.

Что же, родная!
Жалость не хочет песен,
Не понимает.

1918

Склон в сухой полыни
И соленый зной.
Помнишь, морок синий
Плоской полз волной?

Наши скалы щупал,

Трогал берег наш,
Чуть толкая трупы
На пологий пляж.

Было море ярко

И ворсила гладь,
Но земля подарка
Не могла принять.

Море ж ей твердило:

Ох, не лицемерь, —
Тех, что породила,
Мучила, убила,
Забирай теперь!

«Перебирая пальцами траву…»